Фрилансера проекта «Радіо Свобода» Крым.Реалии Владислава Есипенко задержали 10 марта по пути из Симферополя в Алушту. У Перевального его остановили сотрудники ГАИ и, судя по материалам дела, ФСБ, проверили машину и обнаружили в бардачке похожее на гранату устройство.

По версии следствия, взрывное устройство Есипенко достал в разобранном виде из тайника в районе села Победа Первомайского района 26 февраля. Перевез все в Симферополь, где собрал взрывчатку из корпуса ручной осколочной гранаты РГД-5 и запала для гранаты УЗРГМ с самодельными доработками. При этом следствие ФСБ в Крыму не нашло на взрывчатке из машины Владислава Есипенко отпечатков, по которым можно было его идентифицировать.

Взрывчатку в схрон, по версии следствия, заложили оперативники Службы внешней разведки Украины. Есипенко, в первоначальных показаниях следствию, говорил о контактах с сотрудником разведки — Виктором Кравчуком, которому он передавал материалы, снятые для Крым.Реалии.

ФСБ утверждала, что задержала Есипенко «чтобы не допустить проведения им подрывных акций в интересах украинских спецслужб».

12 марта Киевский районный суд Симферополя арестовал Есипенко на два месяца. 15 марта к нему, по просьбе жены Екатерины Есипенко, попытался попасть адвокат Эмиль Курбединов, однако его не допустили. Следователь ФСБ Виталий Власов, который вел следствие, заявил, что Есипенко отказался от услуг Курбединова. Так же к нему долгое время не допускали еще одного адвоката — Алексея Ладина, а адвокатское сопровождение следствия вела адвокатка по назначению — Виолетта Синеглазова. Как выяснили «Ґрати», она вообще не должна была участвовать в деле, поскольку не дежурила в день задержания Есипенко.

Есипенко утверждает, что работники ФСБ подбросили ему гранату в автомобиль, а затем привезли в подвал некоего здания, где пытали электричеством и избивали до утра, пока он не подписал признательные показания. Затем его повезли на следственные действия и настояли, чтобы он указал на схрон, откуда якобы достал гранату. Сотрудники ФСБ в этот момент вели оперативную съёмку.

По словам адвоката Алексея Ладина, его подзащитному цепляли провода на мочки ушей и пускали электрический ток, постоянно увеличивая напряжение, чтобы он «не привыкал». Также его заставляли вставать в упор лежа на кулаки и избивали, когда он падал. Письмо Владислава Есипенко о событиях, последовавших за его задержанием, опубликовали «Ґрати».

Кроме того, оперативники заставили озвучить признательные показания в интервью с генеральным продюсером местного телеканала «Крым24» Олегом Крючковым. В интервью Есипенко говорит, что перевозил в своей машине взрывное устройство, а также отправлял снятые в Крыму видео в редакцию КрымРеалии и в Службу внешней разведки Украины.

13 апреля Есипенко официально отказался от признания вины и написал заявление о пытках. По заявлению была проведена внутренняя проверка, которая однако ни к чему не привела: задерживавшие Есипенко оперативники заявили, что до 11 марта его отпустили домой и лишь потом взяли под стражу.

На первом заседании процесса прокурор Сергей Зайцев зачитал обвинительное заключение.

В тексте обвинительного упоминаний об украинской разведки уже нет — теперь гранату в схрон положили «неустановленные лица». О сотрудничестве и передаче информации разведке тоже речи нет.

В качестве доказательств обвинения к материалам дела приобщили часть интервью Есипенко «Крым24» — о том, как в разведке ему посоветовали забрать гранату и как он ее откопал. Фактически, следствие ссылается на интервью, которое само же организовало, заставив Есипенко с помощью пыток в нем участвовать.

Президент «Радио Свобода» Джейми Флай вечером 16 марта признал, что Владислав Есипенко сотрудничал с проектом Крым.Реалии в качестве фрилансера, снимая видео и фото в Крыму, и призвал Россию немедленно его освободить.

На втором заседании Есипенко дал показания. «Ґрати» опубликовали их полностью.

Также суд допросил в качестве свидетеля оперуполномоченного ФСБ Дениса Коровина, который задерживал Есипенко на трассе Симферополь-Алушта ближе к селу Перевальному. По его словам, 10 марта 2021 года он остановил автомобиль, где было обнаружено взрывное устройство, после чего водителя отвезли в отдел ФСБ, где его допросили и он признался, что взял взрывчатку из схрона СБУ. В 20-21 часов вечера Есипенко отпустили под обязательство прийти в здание УФСБ, чтобы провести следственные мероприятия по обнаружению схрона. На следующий день Есипенко прибыл в управление ФСБ, показал правоохранителям схрон, и его доставили к следователю, который возбудил уголовное дело за незаконное изготовление оружия, так как граната была переделана. Коровин утверждал, что к Есипенко не применяли силу и в изоляторе его осмотрели на наличие повреждений.

Есипенко это отрицал и говорил, что сутки после задержания его пытали в том числе электричеством, чтобы добиться признательных показаний.

На предпоследнем заседании по запросу защиты допросили эксперта следствия — Игоря Галкина, который анализировал взрывчатку, найденную в автомобиле Есипенко. Он так и не смог сказать, почему решил, что гранату можно было использовать, как мину — с помощью лески. В ответ защита попыталась приобщить отзыв эксперта автономной некоммерческой организацией «Судебно-экспертное агенство» Виктора Чепенко, который раскритиковал экспертизу следствия. Но суд не разрешил приобщить его отзыв к материалам дела. «Ґрати» опубликовали документы полностью.

На последнем заседании должны были состояться прения сторон, но их перенесли.

Зато из Военно-следственного комитета пришел отказ в возбуждении уголовного дела по заявлению Есипенко о пытках его сотрудниками ФСБ.

Проект «Радіо Свобода» Крым.Реалии публикует с каждого заседания по делу Владислава Есипенко репортаж о самом важном из того, что происходит в суде. О последнем заседании вы можете прочитать в материале «Не ожидал, что ФСБ может подделывать страницы».

Накануне приговора в защиту Владислава Есипенко выступила влиятельная правозащитная организация Civil Rights Defenders, базирующаяся в Швеции. Она призвала к немедленному освобождению всех журналистов в Крыму, в том числе фрилансера «Радіо Свобода» Владислава Есипенко.

Сегодня ключевое заседание процесса. С итоговыми обращениями к суду в судебных прениях выступит гособвинительница, адвокаты и сам Есипенко. В последний раз стороны встречались 21 января. 

На заседание пришли немногочисленные слушатели, но даже их приставы не пропускают, ссылаясь на ужесточившиеся требования к работе судов — «из-за эпидемиологической ситуации в Крыму». 

«В здание суда допускаются лица, являющиеся участниками судебных процессов за 20 минут до судебного заседания. Прием документов ведется по электронной почте и почтовой связи. Исполнительные листы и вступившие в законную силу судебные акты направляются по почте», — говорится на сайте Симферопольского райсуда.

В зал суда на первом этаже проходят только адвокаты — Дмитрий Динзе и Тарас Омельченко. Заседание состоится без третьего защитника — митрополита Павла Куща. Кроме них пытается пройти корреспондент издания «Грани.ру» Зидан Аджикелямов, — пристав непреклонен и не пускает его. 

«Канцелярия суда сейчас не принимает документы, новый указ. Все что хотите — почтой», — поясняет работник суда, почему Адживелямов не может написать ходатайство о работе прямо сейчас.

Журналист подал ходатайство по электронной почте на имя судьи Длявера Берберова и остался ожидать решения в коридоре, рядом с приставами. 

В зале слышен сухой кашель прокурорки Елены Подольной.

— Что такое Елена Викторовна, контактировали с больными, не прошли тест? — спрашивает судья.

— Нет, я не болею, вы же знаете…

— Не нужно болеть, нельзя никому. Так, сейчас… Я дико извиняюсь. У нас замена секретаря, вместо секретаря Чалгозова в связи с болезнью…

Суд начинает заседание с того, что оглашает ходатайство корреспондента «Грани.ру» Аджикелямова о ведении текстового репортажа процесса. Прокурор возражает, адвокаты и Есипенко согласны, но судья Берберов отклоняет просьбу журналиста. На прошлых заседаниях в зале работала корреспондентка «Ґрат» Лутфие Зудиева, но сегодня не смогла из-за ковида. Омельченко поясняет, что количество журналистов в зале не изменилось, коллеги готовы друг друга заменить. 

«Я Вас услышал! Но у нас есть приказ председателя суда, согласно которому нужно ограничить вообще пропуск посторонних лиц, не являющихся участниками суда. Я против воли руководства не пойду, не дай Бог что-то случится — буду отвечать», — объясняет председательствующий свой отказ.

Прокурорка сообщает, что Следственный комитет по-прежнему не предоставляет постановление о заявлениях Есипенко о пытках. Судья поясняет, что, видимо, у военно-следственного комитета нет другого ответа на вопрос о пытках, кроме того, который уже был прислан ранее.

«Имеем то, что имеем», — заключает судья.

Адвокат Дмитрий Динзе просит огласить материалы уголовного дела, необходимые ему для прений. Речь идет о работе юристов Эмиля Курбединова и Алексея Ладина в качестве защитников Владислава Есипенко. Суд не возражает. Защитник зачитывает документы, согласно которым следователь ФСБ почти месяц не допускал юристов к Есипенко, несмотря на просьбы самого обвиняемого. Вместо них был предоставлен государственный защитник. При этом в материалах дела есть заявления Есипенко о том, что он «добровольно отказывается от юристов по соглашению».

К арестованному в Крыму Владиславу Есипенко не допустили второго независимого адвоката. Защитники предполагают, что на него оказывают давление

Адвокат Тарас Омельченко просит приобщить фотокопии материалов дела, в связи с тем, что ФСБ меняла нумерацию листов уголовного дела. Это выяснилось на прошлом заседании. Также защитник просит, по возможности, перенести его выступление на следующее заседание, но у этом суд отказывает.

Стороны переходят к стадии прений.

Прокурорка Елена Подольная выступает в прениях — фактически она повторяет текст обвинительного заключения, который уже читала на первом заседании процесса. Она говорит, что обвинение Есипенко базируется на факте изготовления им взрывного устройства часть 1 статьи 223 Уголовного кодекса РФ . Она напоминает, что обвиняемый дал подробные показания о преступлении, но впоследствии изменил показания и отрицает вину, которую прокурорка считает доказанной.

Обвинитель говорит о взрывотехнической экспертизе, которая подтверждает, что он внес изменения в ручную гранату, чтобы сделать из нее мину. Елена Подольная напоминает, что Есипенко был задержан на трассе, а в его автомобиле Шкода в бардачке был обнаружен подсумок, содержащий в себе взрывчатку. 

Прокурорка перечисляет документы из материалов дела, на которых основывается обвинение. Например, протокол осмотра оптического диска с интервью Есипенко. Или протокол осмотра его машины, в котором описано, как нашли самодельную гранату, водительское удостоверение и полис страхования. Также — акт применения служебной собаки с которой кинолог осматривал автомобиль, в котором было обнаружено взрывное устройство. Протокол обследования жилого помещения — опрос свидетельницы Елизаветы Павленко.

Дело фрилансера «Радіо Свобода» в Крыму Владислава Есипенко. День седьмой — допрос Елизаветы Павленко

Протокол осмотра местности, где Есипенко, по версии обвинения, достал из схрона, заранее приготовленного неизвестными, ручную гранату.

Вина Есипенко подтверждается несколькими свидетелями — перечисляет обвинительница.

«Прошу суд признать Владислава Есипенко виновным в полном объеме по части 1 статьи 223 УК РФ и назначить ему наказание в виде 9 лет лишения свободы со штрафом 200 тысяч рублей. Также признать его виновным по части 1 статьи 222 УК РФ и назначить наказание в виде 7 лет со штрафом в 50 тысяч рублей. Окончательно по совокупности назначить наказание в виде 11 лет лишения свободы со штрафом 200 тысяч рублей», — просила суд прокурорка.

В прениях выступает адвокат Тарас Омельченко.

«После речи прокурора мне выступать практически не придется, тут совсем чуть-чуть», — начинает юрист. 

«Я не буду повторяться о том, что было заявлено моим доверителем, мне достаточно хотя бы внести сомнение в доказательства вины. Чуть-чуть заложить зерно сомнения и доказать, что весь этот процесс с давлением со стороны обвинения не может вызывать никаких эмоций, кроме как устрашающих. Ваша честь, ну 11 лет! Это все, чем органы ФСБ грозили моему доверителю: «Ты получишь больше 10 лет!».

Я бы хотел обратить внимание на два вида нарушений — процессуальные и фактологические».

Адвокат говорит, что процессуальные нарушения приведут к возвращению дела следователю. К таким нарушениям он отнес, например, то, что его с марта не допускали к материалам дела.

«Я не ознакомлен ни с одной экспертизой, где бы мог поставить вопросы экспертам. А учитывая, что то «чучело», которое сюда приходило и называло себя экспертом и предлагало, я извиняюсь за это слово».

Суд делает замечание за оскорбление эксперта.

«Я добьюсь уголовного дела в отношении него, — обещает адвокат. — Потому что по-другому сложно оценивать представленные результаты.

Эксперт-взрывотехник делает выводы, ссылаясь на постановление Пленума Верховного суда. Но там нет ничего, что он говорил о самодельном взрывном устройстве. Откуда он это взял — мне представить сложно».

Адвокат утверждает, что с 16 марта по 7 апреля следователь — Виталий Власов не пускал его в СИЗО к Есипенко. Он называет это «грубым нарушением права на защиту».

«Я не могу согласиться с прокурором, который говорит, что мой доверитель вину признал. Я вчера читал протокол задержания, там написано: «Вину не признаю». А потом он начал в условиях СИЗО вдруг резко все рассказывать».

Омельченко обращает внимание, что один из понятых рассказывал в суде, как подписывал три фотографии во время следствия. В материалах дела таких подписанных снимков нет.

«Ни одни показания лиц, которые были допрошены в качестве свидетелей обвинения, не согласуются между собой. Почему? Может быть надо было видео посмотреть? Следователь Коровин говорит, что видеосъемка при обследовании помещения не велась, но в его протоколе четко написано обратное. Поэтому видео и не предоставляют [суду], потому что на нем — доказательства невиновности моего доверителя».

Омельченко повторяет результаты эксперимента, проведенного в суде — измерения бардачка автомобиля Есипенко, где якобы хранилась граната в подсумке.

«Исходя из материалов дела, длина гранаты в собранном виде составляет около 14 сантиметров. А ширина бардачка составляет 12 сантиметров. Поместиться полностью в собранном виде граната там не могла. Кроме того, никакого фиксатора не было, такая сумка выпадала бы оттуда. [Но свидетельница Елизавета] Павленко не видела, чтобы из кармашка выпадали какие-то вещи».

В материалах дела, напоминает Омельченко, утверждается, со слов Есипенко, что сотрудник СБУ Кравчук подготовил для него гранату в схроне, чтобы он «защищался от крымских татар и криминальных элементов». Но потом Есипенко, утверждает следствие, зачем-то переделал гранату, чтобы сделать из нее мину на растяжке.

«Видимо, Кравчук не знал, что он в автомобиле будет ездить. Потому что зачем ему растяжка в автомобиле в бардачке? 

Я спросил у Кравчука в Вайбере, является ли он сотрудником СБУ. Мне нецензурно сказали, что я неправильные вопросы задаю. Может быть впоследствии он приедет и расскажет, что это не совсем так. Но даже это не было проверено ФСБ. Не была проверена даже электронная почта Есипенко. При этом обвинение указало, что он связывался через почту, Вотсап и Вайбер со своими руководителями».

«Сотрудникам ФСБ, конечно, можно верить бесконечно, но тогда получается весьма интересная ситуация. Моего доверителя задержали с гранатой, а потом отпустили до утра! И он до утра где-то ходил, потом куртка у него от сотрудника ФСБ появилась, потом одежда. Утром он сам приходит в ФСБ и говорит, что не собирается убегать. Если он не собирался, то зачем его арестовывали? Его отпускали, то пускай покажут данные, когда он выходил, кто его выпускал. Все это должно быть на видео должно быть с камер. Почему не было изучено видео? Потому что никто его не отпускал. Нет ни одного показания, которое бы доказывало, зачем мой доверитель взял гранату». 

Бардачок, аналогичный тому, который находился в машине Владислава Есипенко. Фото: «Ґрати»

«После того, как обвинение запросило 11 лет, в принципе понятно, что это элемент давления. Прошу суд дать в совещательной комнате оценку всем доказательствам и несостыковкам в уголовном деле. Я считаю, что оснований для вынесения обвинительного приговора нет — единственное решение может быть оправдательным».

Динзе начинает с того, что обвинение внимательнее присмотреться к допустимым срокам по статьям, которые вменяют Есипенко.

«В соответствии с Уголовным кодексом РФ, может быть назначено до пяти лет лишения свободы, либо от двух до трех лет лишения свободы. Сроки, которые указывает обвинитель, просто недопустимы — вы ошиблись в редакции закона. В эти статьи были внесены изменения. Если вы поправитесь, мы будем вам благодарны»…

Прокурорка прерывает речь защитника, суд делает ей замечание. 

— Я критику выслушиваю ваша честь, но почему я должна раскаиваться перед стороной защиты? — говорит Подольная, которая, видимо, не расслышала адвоката. 

— Тихо всем! — бьет по столу Берберов, поясняя прокурорке, что никто не просил ее раскаиваться.

— Поправиться, — повторяет Динзе и продолжает выступление.

Он, так же как Омельченко, напоминает, что в суде попробовали засунуть гранату в бардачок — такой же, как был в автомобиле Есипенко, но  она туда попросту не поместилась.

«Соответственно, версия допрошенных оперативных сотрудников [ФСБ Дениса] Коровина и [Антона] Грищенко об обнаружении гранаты под рулевым колесом автомобиля подзащитного не соответствуют действительности». 

Адвокат говорит, что защита считает, что гранату подкинули при обыске сами сотрудники ФСБ.

К тому же противоречия между показаниями свидетелей — понятых [Алины] Прилепской и [Ивана] Левковского — и версией оперативников не позволяют точно определить, как происходил осмотр машины, где нашли гранату. Понятые рассказали, что гранату обнаружил при осмотре автомобиля кинолог Бродский со служебной собакой, которая подала сигнал о запрещенном предмете в автомобиле. 

Но оперативники ФСБ утверждали, что они первыми обнаружили гранату во время осмотра автомобиля, после чего уже присоединились Бродский с собакой. Прилепская, Левковский и Бродский не видели, как доставали сумку с гранатой из бардачка под рулевым колесом.

Динзе говорит о том, что самые первые признательные показания Есипенко дал под принуждением, а потом отказался от них. Но в самом начале следствия Есипенко фактически находился под стражей, к нему не допускали независимых адвокатов. Динзе заявил, что все следственные действия, которые провели, не допуская к Есипенко его адвокатов Алексея Ладина и Эмиля Курбединов, нужно признать незаконными.

Оперативные сотрудники в суде утверждали, что отпустили Есипенко вечером в день задержания — 10 марта 2021 года, чтобы он пришел на следующий день. Есипенко это отрицает и говорит, что его держали в неизвестном месте и пытали. При этом в материалах дела нет ни одного документа, подтверждающего, что Есипенко действительно отпустили после задержания.

Адвокат Дмитрий Динзе. Фото: Ґрати

«Поэтому сторона защиты просит суд относиться к признательным показаниям Есипенко критически и не принимать их в качестве доказательства».

Есипенко в Крыму останавливался у своей знакомой Елизаветы Павленко. Она говорила в суде, что никогда не видела у него гранат и других взрывных устройств.

Следствие не нашло и не представило в суде никаких доказательств того, что у села Правда Первомайского района действительно был схрон с гранатой. Следствие опиралось лишь на показаниях Есипенко, от которых он потом отказался, но не проверило их. Точно так же следствие не проверило слова Есипенко о том, что он выключал для конспирации телефон, когда приезжал к схрону за гранатой. Собственно, его там пребывание следствие тоже не подтвердило ничем.

Осмотр места, где, по версии следствия, находился схрон с взрывчаткой, которую забрал Владислав Есипенко. Скриншот из материалов дела

Версия о том, что граната понадобилась Есипенко для защиты от криминальных авторитетов — тоже никак не была подтверждена, оттого остался неустановленном мотив — зачем понадобилась взрывчатка.

Динзе, исходя из этого, просит признать недопустимыми все сведения обвинения по поводу приобретения гранаты в схроне.

Динзе долго перечисляет нарушения Уголовно-процессуального кодекса, допущенные следователями при проведении оперативно-розыскных мероприятий и в конце просит признать все полученные ими материалы — не допустимыми.

После этого Динзе просит не признавать научными и обоснованными и выводы взрыво-технической экспертизы, которую проводил эксперт Иван Галкин по просьбе следствия. Его же суд допросил во время процесса.

Адвокат утверждает, что эксперт, кроме ответов на вопросы следствия, дал юридическую оценку событиям, а это не допустимо. К тому же, говорит Динзе, выводы Галкина не обоснованны, в экспертизе не указана методика, с помощью которой можно проверить ее результаты, в том числе нет описания технических средств, которые использовал эксперт.

«На основании вышеизложенного защита просит суд оправдать Есипенко… в силу допущенных фундаментальных нарушений закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и уголовно-процессуального законодательства, а также в связи с непричастностью подзащитного к преступлению», — заканчивает свою речь Динзе.

Наконец в прениях выступает Владиславы Есипенко.

Мы приводим его речь полностью. В основном, он говорил о пытках, которых подвергся во время следствия.

«После задержания и пыток мне почти месяц не предоставляли ни адвоката по назначению, ни частного адвоката. Под угрозой очередных пыток я должен был давать против себя показания. Сотрудник ФСБ [Денис] Коровин неоднократно приезжал ко мне в СИЗО и объяснял, что я «должен отказываться [от независимых адвокатов], иначе тебя опять будут «вырабатывать» — таким словом он обозначил, что со мной делали в подвале. Это было в мае, когда ко мне пытались прорваться адвокаты [Эмиль] Курбединов и [Алексей] Ладин. Когда я заявил на суде шестого апреля о применении ко мне во время следствия пыток, меня второй раз вывезли из Симферополя. Надели наушники, черную маску, в которой не видно было, куда меня везут. Ехали мы где-то минут пять, остановились. Меня опять завели в какой-то подвал, но теперь не было ни пыток, ни физического насилия. Там были люди, которые меня [раньше] пытали. Я сидел в этих черных очках. Спросили: «Узнаешь меня?». [Спросил] тот человек, видимо руководитель. Я сказал: «Да, конечно, по голосу узнаю». Мне объяснили еще раз, что если я буду отказываться от ранее данных показаний, то меня будут «вырабатывать» и это будет ежедневно. Они объяснили, что никакой адвокат мне не поможет. 

Владислав Есипенко в Симферопольском райсуде, 21 сентября 2021 года. Фото: Ґрати

Шестого апреля я заявил о пытках со стороны сотрудников ФСБ. Я писал [признательные] показания левой рукой — это можно проверить. Я не знаю, почему следователи не обратили на это внимание. Так я пытался хоть каким-то способом привлечь внимание будущего суда к тому, что эти показания написаны под угрозой. Сейчас можно сравнить показания шестого апреля и после — они написаны разным почерком.

Кроме того, еще во время следствия в 2021 году я написал заявление в Генеральную прокуратуру о применении ко мне физического воздействия, угроз во время допроса. Я хочу акцентировать внимание, Ваша честь, десять месяцев прошло. За десять месяцев никто меня из следственной прокуратуры не вызвал и не допросил. То есть фактически получается, что вызывают сотрудников ФСБ и задают вопрос: «Вы пытали? Вы оказывали физическое воздействие на гражданина Есипенко?». Они говорят — нет. Все, дело закрыто. Для меня странно, что в Крыму происходят подобные вещи, я считаю, что это недопустимо.

Считаю, что должны вызывать подозрения показания сотрудников ФСБ, которые после того как «обнаружили» изделие, похожее на гранату, отпустили меня домой. Хотя я всю ночь пребывал под пытками и избиением. Думаю, что это  первый случай в Крыму, когда сотрудники ФСБ «гуманно» отнеслись к подозреваемому. Я ни разу не слышал, что у человека нашли предмет, похожий на гранату или пистолет, он на телеканалах заявил, что выполнял распоряжение якобы СБУ, и сотрудники ФСБ гуманно его отпускают и говорят: «Придешь на следующий день». Я считаю, что это абсолютная ложь. Я даже не могу слов подобрать, насколько цинично это все было сделано. 

Даже Путин в недавних заявлениях говорил о недопустимости пыток к подозреваемым и заключенным, и об ужесточении ответственности за это преступление. Но, видимо, на сотрудников ФСБ это не распространяется.

У меня все, ваша честь».

Судья предлагает Есипенко выступить с последним словом. Оно короткое и, фактически, продолжает его речь в прениях.

Владислав Есипенко в Симферопольском райсуде, 13 декабря 2021 года. Фото: «Ґрати»

«Ваша честь, я хочу сказать то же, что я объяснил в своих прениях, — что это дело я считаю политическим. Потому что я журналист украинского издания и, скорее всего, сотрудники ФСБ в моем случае хотели показать насколько неприемлема свобода слова, Ваша честь. А я считаю, что угрозы и пытки в XXI веке неприемлемы. Я говорил раньше в суде — у меня в 1937 году пытали и расстреляли деда. И у меня сложилось такое ощущение, что чекисты, которые были тогда, — сейчас их внуки и правнуки делают то же самое, что и в 1937 году. Я считаю, что признание проекта Крым.Реалии иностранным агентом — это давление на издание, в котором я работаю. Они хотят скорректировать работу свободных журналистов, которые пытаются показать то, что реально происходит в Крыму. И если приговор мне будет не оправдательный, то это будет приговор системе. Потому что в Крыму правит ФСБ — это аксиома, которая не поменяется. Если так и дальше будет, то у такой страны нет будущего».

Судья объявляет, что уходит в совещательную комнату. Приговор суд объявит завтра, 16 февраля.