Расследование катастрофы MH17 для многих в Украине — это, прежде всего, доказательство российского вторжения. Но история сбитого боинга — еще и самое массовое, со времен Сребреницы, убийство в Европе. Жертвами ракеты, выпущенной 17 июля 2014 года с донбасского поля стали 298 человек. С тех пор сотни незнакомых друг другу людей в Нидерландах, Малайзии, Австралии, Индонезии ждут ответа на главные вопросы: кто и за что убил их близких? «Ґрати» рассказывают, как родственники погибших отстаивают свои интересы в судах, на что рассчитывают, и кто им помогает.

Относительное новшество

Национальный монумент памяти погибших в катастрофе MH17, Гофддорп, Нидерланды. Фото: Игорь Бурдыга, Ґрати

В понедельник 23 марта, вернувшись после двухнедельного перерыва, судья Хендрик Стейнгаюс неторопливо зачитывает порядок раскрытия материалов расследования катастрофы MH17 стороне потерпевших. Их число в этом деле — рекорд для нидерландского правосудия: почти четыре сотни родственников погибших, в основном пассажиров из Нидерландов, других стран Европы и Австралии. 

Многие из них съехались сюда, в Юридический центр Схипхол накануне начала процесса 9 марта. Окружной суд Гааги специально перенес слушания в более просторное здание, но и там для родственников жертв нашлось только 25 мест. Остальным пришлось смотреть трансляцию в конференц-центре. 

«Для родственников это, несомненно, будет сложный и эмоциональный период, услышанное здесь может усилить их травму, поэтому они в любой момент могут покинуть зал», — деликатно пояснял судья Стейнгаюс формат предстоящих слушаний. В тот день самыми эмоциональными многие назовут минуты, когда прокурорка Деди Вуй-а-Цой в полной тишине зачитывала длинный список погибших.

Но спустя две недели зал заседаний практически пуст — из-за карантина суд проходит в закрытом режиме, и родственников жертв представляет лишь один адвокат. Ему председатель объявляет: потерпевшим, в отличие от обвиняемых, не дадут ознакомиться со всеми файлами уголовного дела до начала слушаний по существу. Группа адвокатов родственников сможет получить доступ к сводным отчетам следствия и обсуждать их с клиентами без права копировать или выносить за пределы офиса.

Петер Лангстраат, адвокат родственников жертв катастрофы MH17. Фото: Игорь Бурдыга, Ґрати

Глава этой группы, Петер Лангстраат, в начале слушаний подчеркивал, что доступ к материалам расследования потерпевшим нужен не меньше, чем обвиняемым. Но в результате, уверяет, что доволен решением.

«Мы понимали опасения прокуратуры: дать доступ к делу сразу всем 398 потерпевшим все равно, что выкинуть его на улицу — утечки избежать не удастся. А это могло подставить свидетелей, дать повод для очередного вброса дезинформации. Но мы хотели, как минимум знать, что за доказательства собрало следствие. Сводных отчетов для этого будет достаточно», — поясняет он «Ґратам».

Внушительных размеров шкаф в офисе Лангстраата в Роттердаме почти целиком забит материалами гражданских дел по MH17 — с родственниками погибших он работает с первых дней после катастрофы, многим помогал получить еще первые компенсации от «Малайзиских авиалиний». Теперь в шкафу придется искать место и для уголовных материалов.

 «Вообще-то участие потерпевших — относительное новшество нидерландского уголовного процесса, это стало возможным, кажется, лет 10 назад, — рассказывает адвокат, лично представляющий интересы 27 человек. — В любом случае, это самый крупный случай, и многие вещи будут происходить действительно впервые».

Возможность выступить, донести до судей боль своей потери, свое отношение к доказательствам, наказанию для виновных — перечисляет Лангстраат главные права родственников жертв. На данный момент 49 из них собираются говорить перед судом, еще 82 — готовы подать письменное заявление.

«Мы надеемся, что первые выступления приободрят всех, и высказаться захотят и другие», — предполагает адвокат.

И все же его главная специализация — компенсации жертвам авиакатастрофы. На данный момент 84 человека готовы требовать от четырех обвиняемых — Игоря Гиркина, Сергея Дубинского, Олега Пулатова и Леонида Харченко — возмещение ущерба от убийства родственников. Сумма компенсаций пока не заявлена.

«Вряд ли кто-то всерьез рассчитывает добиться выплаты ущерба от обвиняемых, которые даже не прибыли в суд», — говорит председатель фонда жертв катастрофы Vliegramp MH17 Пит Плуг.

«Но если суд в Нидерландах признает сумму ущерба, и не сможет его взыскать с обвиняемых, то платить придется нидерландскому правительству», — поясняет тонкости законодательства Петер Лангстраат.

Доступ к справедливости

Национальный монумент памяти погибших в катастрофе MH17, Гофддорп, Нидерланды. Фото: Игорь Бурдыга, Ґрати

Национальный монумент MH17 на окраине Гофддорпа нелегко найти без карты. На безлюдном пустыре четыре года назад посадили 298 деревьев, подрастут — будет лес. Небольшая сцена огорожена стеной, на ней стальной «зрачок» с именами погибших. Здесь собираются, как правило, летом, в годовщину катастрофы — тогда вокруг цветут подсолнухи. Сейчас о них напоминают лишь сухие стебли. Мемориал спроектирован и построен по заказу фонда Vliegramp MH17.

«Раньше я любил подсолнухи, теперь не люблю — грустные воспоминания, они же падали в них», — председатель фонда Пит Плуг умеет улыбаться в седые усы, даже говоря о таких печальных вещах. Его фамилию можно найти здесь, под тремя яблонями — в Куала-Лумпур летели брат, невестка и племянник Пита.

Пытаюсь вспомнить, в какой именно части поля под Грабовым росли подсолнухи, но думаю про Алекса Плуга — его тело так и не нашли на месте катастрофы.

Vliegramp MH17 объединяет родственников практически всех жертв катастрофы. «У кого-то из них есть адвокаты в уголовном процессе, у кого-то нет, но наша работа — защита коллективных интересов», — рассказывает председатель. Вскоре после катастрофы он бросил работу, фонд занимает практически все свободное время — Плуг не собирается пропускать ни одного заседания суда, никому не отказывает в интервью, вместе с другими потерпевшими пишет гневные обращения, тем, кто препятствует, по его мнению, расследованию.

Пит Плуг, председатель фонда Vliegramp MH17 в суде 9 марта 2020 года. Фото: Игорь Бурдыга, Ґрати

Одно из таких обращений в сентябре прошлого года адресовалось украинским властям: родственники жертв возмущались решением отпустить по обмену заключенными зенитчика из Снежного Владимира Цемаха, которого нидерландские следователи считали подозреваемым в преступлении. На первых же судебных заседаниях в марте прокуратура уточнила — собрать достаточно доказательств для обвинений Цемаху не удалось. 

«Вот одна из причин, по которой мы хотим получить доступ к материалам дела, — говорит Питер Плуг. — Проверить, а что же за доказательства против него собирали».

Впрочем, тут же поправляется: у родственников нет оснований подозревать следствие в недобросовестной работе. Прошлогодний опрос среди них показал: результатам расследования доверяют 85%.

Последнее письмо на сайте Vliegramp MH17 затрагивает еще одну больную для Украины тему — вопрос закрытия воздушного пространства над зоной боевых действий. Поводом стала катастрофа рейса PS752 «Международных авиалиний Украины» сбитого иранской ракетой вблизи Тегерана.

«Мы хотели бы обсудить вопрос закрытия воздушного пространства над зонами конфликта по всему миру. То, что случилось с малазийским боингом не должно было повториться с украинским», — объясняет Пит Плуг.

Два иска — одно право на жизнь

Национальный монумент памяти погибших в катастрофе MH17, Гофддорп, Нидерланды. Фото: Игорь Бурдыга, Ґрати

Немецкий адвокат Эльмар Гимулла еще в 2014 году обратился в Европейский суд по правам человека с иском против Украины от имени Едены Иоппы и еще четверых родственников погибших из Германии. Заявители утверждают, что «преднамеренное нежелание украинских властей закрыть воздушное пространство над Донбассом в июне 2014 привело к гибели их близких» и требуют взыскать с них по 1 млн евро. ЕСПЧ принял иск к рассмотрению, но с 2016 года он находится без движения.

«Я не знаком с истцами и могу лишь сказать, что мы не одобряем этот иск. Незакрытие авиапространства — это важное решение, но надо помнить, что не Украина сбила этот самолет», — говорит Пит Плуг. — Таким образом, хотят снова посеять дезинформацию, разделить мнение потерпевших о том, кто же виновен».

Плуг и еще 380 родственников погибших обратились с иском в ЕСПЧ против России, возлагая на нее ответственность за смерти близких. Помимо этого России вменяют нарушение права на справедливый суд, эффективную правовую защиту и уважение к частной жизни. Истцы требует от Кремля по 10 млн долларов компенсации каждый.

Адвокат из США Джерри Скиннер, представляющий их интересы в ЕСПЧ, вспоминает как подал первый иск против РФ в интересах 26 родственников погибших из Австралии и Малайзии еще в 2014 году: «Но что такое 26 человек против России. Я вышел на группу правовой помощи в Нидерландах и сказал: давайте соберем иск побольше».

Джерри Скиннер, адвокат родственников жертв катастрофы MH17. Фото: Игорь Бурдыга, Ґрати

Скиннер — адвокат с более чем 30-летним опытом в авиационном праве — называет аэропортовые гостиницы своим вторым домом. В свое время он добился выплаты компенсаций родственникам пассажиров Боинга-747 авиакомпании Pan American, погибших в 1988 над шотландским Локерби от взрыва бомбы, заложенной сотрудниками ливийских спецслужб. Правда случилось это спустя 15 лет после катастрофы и не из-за победы в суде, а под давлением санкций.

«Разбирательства в ЕСПЧ займут годы и годы», — признает адвокат.

В начале 2020 года Россия передала в Европейский суд многостраничный ответ на иск Скиннера. 

«Если вкратце, то все наши претензии, все собранные доказательства они назвали фейком, — рассказывает он. — Именно поэтому нам важен уголовный процесс в Нидерландах, он строже к доказательствам, и, если суд Гааги признает что-то фактом, Россия не сможет просто сказать: это фейк».

Впрочем, еще пять лет назад РФ приняла закон, позволяющий не выполнять решения ЕСПЧ. Скиннер говорит, что будет счастлив, если президент РФ Владимир Путин хотя бы перед смертью признает свою ответственность за отправку установки «Бук» в Украину и гибель людей, которых убила его ракета. 

«Родственники жертв никогда не получат всего того, что хотят. Ведь никто не стремится конвертировать свои страдания в деньги. Люди идут на эту борьбу потому что хотят знать ответы: кто это сделал, почему, что случилось с их родными. И еще они хотят своих близких назад, но их не вернуть», — говорит адвокат.

Материал подготовлен при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Чешской Республики в рамках Transition Promotion Program. Взгляды, изложенные в тексте, не отражают официальную позицию МИД Чешской Республики.