«Мой отец сидит». За что трижды задерживали и в итоге оштрафовали 17-летнего сына крымского политзаключенного
Амар Абдулгазиев. Фото: «Крымская солидарность»
Худощавый черноглазый парень регулярно приходит к зданию Крымского гарнизонного военного суда в Крыму. Достает из кармана мобильный телефон, устанавливает его на штатив и снимает происходящее. Сотрудники полиции уже знают его в лицо — Амара трижды задерживали и доставляли в отдел.
17-летний Амар Абдулгазиев — сын политзаключенного Тофика Абдулгазиева. В 2019 году ФСБ арестовала его отца. Сейчас в Крыму 239 детей политзаключенных, из них 197 — несовершеннолетние.
В этой истории много полудетских страхов и уже взрослых поступков, переживаний и попыток найти свой собственный путь. Амар после ареста отца не связался с алкоголем или наркотиками, но все равно оказался в комиссии по делам несовершеннолетних.
«Ґрати» рассказывают почему.
Арест отца
27 марта 2019 года в Крыму за несколько часов задержали 23 крымских татарина. Тофик Абдулгазиев был одним из них.
«Отец постучался в дверь, я выглянул в окно, — вспоминает Амар события трехлетней давности. —Там полный двор силовиков, какое-то их снаряжение раскидано по всей территории двора. Бабушка с испугом открывает дверь — перед нами возникает фигура отца, а за ним следом — оперуполномоченный без маски и трое силовиков».
Отец начал успокаивать бабушку, рассказывает Амар, а правоохранители сразу разбежались по всему дому. Амара и тётю посадили на диван в зале. Когда парень захотел выйти, мужчина с автоматом сказал ему «сесть и не рыпаться». После этого правоохранители начали обыск. Закончив с первой половиной дома, они пошли дальше. Там были мать Амара и две младшие сестры: Ясмина и Мадина. Родственники пошли за ними.
Тофик Абдулгазиев (слева) и Билял Адилов в Южном окружном военном суде. Фото: «Крымская солидарность»
«Девочки испугались, когда увидели здоровых снаряженных военных с автоматами, со специальной техникой. Им было очень страшно, но я, как умел, пытался успокоить их. Силовики разбежались везде, как саранча», — описывает Амар.
Он хорошо помнит детали того дня.
«Пока отец сидел с оперуполномоченным, силовики пошли проверять сарай. Я пошел за ними. Но перед этим они зашли в вагончик и начали меня расспрашивать: «Что ты знаешь о своем отце?». Я ответил, как знал: «Это честный человек, он, как и любой другой мусульманин, просто ходит в мечеть, намаз читает». Они стали утверждать, что они все знают и не надо им «заливать», — рассказывает Амар
Зайдя в сарай, один из силовиков сразу поднял белый мешок и достал книгу «Основы исламской нафсии». Амар вспоминает, что мужчина с нескрываемым восторгом сказал, что это книга запрещена в Российской Федерации.
«Да, отец читал литературу, но книги об Исламе, с аятами из Корана, точно в сарае бы не хранил. После этого обыск быстро подошел к концу. Один ОМОНовец мне сказал: «Твое время тоже придет. Мы вернемся и за тобой», — рассказывает Амар.
Трижды задержанный
Амар Абдулгазиев закончил всего 9 классов. После ареста отца стал браться за любые подработки, чтобы помочь матери и сестрам. Хотел устроиться на официальную работу, но его не взяли из-за возраста. С неприятными воспоминаниями от обыска в доме родителей он пытается справиться с помощью тхэквондо и кулинарии.
В свободное время Амар приходит под крымские суды или едет в Ростов-на-Дону — на заседания к отцу. За последние полгода его трижды задерживала полиция в Симферополе.
«Когда арестовали моего отца, я начал интересоваться деятельностью гражданских журналистов. Сначала просто приходил на заседания, стоял подолгу и смотрел, как они освещают судебные заседания, но с начала 2021 года я сам стал снимать. Мои родители одобрили — так я буду приносить пользу людям. Я снимаю и показываю несправедливость, которая происходит с нами. Я твердо решил распространять, освещать новости, чтобы люди знали, какие притеснения происходят в Крыму», — рассказывает Амар.
Амар Абдулгазиев. Фото: «Крымская солидарность»
Первый протокол за активизм на Амара составили в октябре 2021 года. Тогда парень вместе с другом — еще одним гражданским журналистом — освещал итоги судебного заседания Крымского гарнизонного военного суда. В зал ни Амара, ни его друга не пустили, поэтому они остались ждать адвокатов на улице.
Сотрудники полиции, увидев, что попали в поле зрения камеры его телефона, потребовали предъявить документы. Объяснили они это «антитеррористической деятельностью» и тем, что парень «был одет не по сезону и имел подозрительную сумку». Посмотрев паспорт и выяснив, что Амар несовершеннолетний, правоохранители ушли. Но чуть позже издалека засняли на камеру, как Абдулгазиев курит, и вызвали наряд, который задержал его и отвез в «Центральный» отдел полиции за курение несовершеннолетним.
В отделе полицейские задавали вопросы об отце и пытались снять его на видео, но парень отказался. Когда на место прибыл адвокат Ислям Велиляев, на Амара составили первый административный протокол о курении несовершеннолетним и отпустили.
Второй протокол Амар «заработал» через месяц — за «организацию массового скопления людей» во время встречи адвоката Эдема Семедляева, освобожденного после админареста. Тогда к зданию изолятора, где содержался защитник многих крымских татар, приехали больше 200 человек.
«Меня задержали в районе семи часов вечера. Я даже не понимал сначала, что происходит. Я говорю им: «Что происходит?». Обещают в автобусе объяснить. В автобус посадили, у сотрудника полиции спрашиваю: «Причину скажите». Они говорят: «Причину — в РОВД». В РОВД привозят, я говорю снова: «Причину скажите наконец!». В итоге про протокол и статью я узнал только к десяти часам», — рассказывает Амар.
Его мать Фатма, считает, что сотрудники превысили свои полномочия и применяли к её сыну силу.
«Мой ребенок ничего не совершал, скопление людей мы можем увидеть и в маршрутках, и на работе, и в других местах в Крыму. Никого же не наказывают. Я подъехала за ним в полицию сразу как узнала, в половине десятого вечера. Его там по кабинетам водили, расспрашивали не очень вежливо. При задержании толкали, скручивали, после этого у него болело правое плечо».
В третий раз Амара задержал заместитель начальника полиции по охране общественного порядка подполковник Валентин Титков. Он лично звонил начальнику симферопольского управления полковнику полиции Сергею Николаеву. Задержание попало на видео, которое снимал Амар.
— Вы осуществляете съемку воинской части, уберите отсюда телефон, — заявил парню Титков.
— Нет-нет! Почему? Не трогайте! Я пришел суды снимать. Вы один раз тогда тронули, я вас помню, я заявление на вас написал.
— Алло, Сергей Васильевич? — набрал начальство полицейский.
— Я ничего неправомерного не делаю сейчас. Я так понял, я сейчас не задержан.
Амар попытался уйти.
— Здесь находитесь, со мной говор-р-ю-ю! Сергей Васильевич? Сюда подойди ко мне!, — схватил его за локоть подполковник полиции Валентин Титков.
— Не трогайте меня!
— Здесь есть один паренечек, в маске, значит, производит съемку воинской части. Щас я буду доставлять его в отдел полиции «Центральный».
— Не трогайте меня. Не трогайте меня говорю!
Защищать несовершеннолетнего и еще двоих гражданских журналистов приехал адвокат Эдем Семедляев, но его не пустили. Амара продержали в отделе больше двух часов, пытались снять образцы отпечатков пальцев и ДНК, но он отказался. Амар пытался объяснить полиции, «что освещал приговор в отношении двух крымских татар». Адвоката пустили к Амару только после того, как в отдел приехала мать. Составлять админпротокол в итоге на парня не стали и просто отпустили.
«Будет ли продолжение и составление протоколов нам, к сожалению, неизвестно», — рассказал Семедляев.
За минувшие полгода реакция правоохранителей на любые проявления поддержки политзаключенных в Крыму заметно ужесточилась. Полицейские выписали больше 200 административных протоколов за «нарушение общественного порядка» и «нарушение режима повышенной готовности», введенного в Крыму из-за пандемии коронавируса.
Карантинные ограничения стали формальным инструментом для давления на родственников политзаключенных, друзей и соседей. У судов во время значимых заседаний усиливают охрану, приезжают наряды полиции, ОМОН, заранее готовят автобусы и автозаки для задержаний. Задерживают женщин, пожилых, и даже несовершеннолетних, но люди все равно приходят.
На вопрос о том, не страшно ли ему, Амар отвечает:
«Они хотят потушить во мне желание помочь, желание сделать все от тебя зависящее. У них это не получится. Этим они меня наоборот заряжают. Я не наношу никому вред, я имею право говорить про своего отца и других незаконно арестованных людей, распространяю новости о нем. Имею право находиться там, где считаю необходимым».
Комиссия по делам несовершеннолетних
Административные протоколы, составленные на Амара, передали в комиссию по делам несовершеннолетних.
Комиссия под председательством заместителя главы городской администрации — начальника управления образования Татьяны Сухиной собиралась по делу Амара Абдулгазиева трижды — в декабре 2021 года и дважды в январе 2022-го. В работе комиссии принял участие зампрокурора города Сергей Корж. Мать Амара была не на всех заседаниях из-за недавней операции. Но на одном из них попыталась объяснить, почему ее 17-летний сын ходит по своим делам без сопровождения.
Она объяснила, что отца дома нет, а бабушка — еле ходит и ухаживает за дядей.
«Больше некому», — говорила Фатма Абдулгазиева.
«Мой отец сидит, и я знаю за что он сидит — ни за что, за религию, за свое вероисповедание, как и все другие крымские татары, которых сидит около 100 человек. Я прихожу с целью поддержать их. И какое бы решение сейчас комиссия не приняла, я как ходил, как хожу, так и буду ходить на судебные заседания поддерживать своих родных и близких», — заявил Амар комиссии.
В комиссии возразили, что обсуждают посещение Амаром массовых мероприятий, а не суда над близкими. Но парень настаивал — на слушания его не допускают, вместо этого задерживают и увозят в полицию.
В разговор вмешался адвокат Ислям Велиляев, который представлял Амара. Он отметил, что полицейские, задерживавшие мальчика и возле судов и возле управления МВД 23 ноября, выступая на заседании комиссии, признали, что были прекрасно осведомлены, чем он обычно занимался.
«Мы его знаем он ходит на эти суды, фотографирует, делает какие-то свои селфи», — цитировал адвокат полицейских.
Адвокат отметил, что правоохранители, зная, что Амар несовершеннолетний и что он освещает судебные заседания, специально вырвали его из толпы в день встречи адвоката Эдема Семедляева.
Амар Абдулгазиев приехал на заседание к отцу в Южный окружной военный суд. Фото: «Крымская солидарность»
«Мы с вами здесь для того, чтобы защищать его права, — спорили с адвокатом члены комиссии. — Защита прав и интересов — это, в первую очередь, про маму. Она разрешила, она не удержала. А вы, ребенок, должны понимать — может все что угодно произойти. Вы пошли, поскользнулись и упали, очнулись — гипс».
Мама Амара подтвердила, что он спрашивал у нее разрешение пойти на встречу адвоката Эдема Семедляева к зданию городской полиции 23 ноября.
«Он пошел туда, поставив мать в известность. Она знала место, время, какие события будут, и как только ей сообщили, что его — несовершеннолетнего — задержали, она прибыла на Дзержинского, 10. Но освободили его оттуда в 12 часов ночи. Хотя сотрудники полиции знали кто он, год его рождения», — убеждал комиссию адвокат.
— Несовершеннолетний не должен находиться на всех этих мероприятиях, понятно?
— Нет, — отвечает Амар.
— Не согласен?
— Нет, не согласен.
— То есть как ходили на массовые мероприятия, так и будете ходить?
— Я на массовые мероприятия не ходил. Сотрудники полиции должны защищать граждан, права граждан. Они подходят, не представившись. Когда я прошу представиться, они говорят: «Кто ты такой, кому я должен представляться?». Это сказал подполковник и ударил меня, потом два-три дня болело плечо. Они должны защищать, а вы смотрите, что они делают, — наоборот.
— Мы не это обсуждаем! Мы обсуждаем ваше нахождение на этом мероприятии.
Глава комиссии Татьяна Сухина сочла, что вина Абдулгазиева вполне доказана. Достаточно было свидетельских показаний полицейских Сергея Чащина, Андрей Кота, Алексея Кузнецова, Артема Кривошеего, Дмитрия Якименко и Владимира Янина, которые подтвердили, что Амар 23 ноября был у здания городского управления МВД вместе с другими крымскими татарами.
По итогам рассмотрения обоих протоколов Амара оштрафовали на 500 и 10000 рублей (в общей сложности, 3850 гривен — Ґ ), а матери, которая заявила, что и дальше будет отпускать сына в суды, вынесли предупреждение.
По мнению комиссии, штрафы позволят «в полной мере реализовать цели административного наказания — воспитать правонарушителя в духе соблюдения законов РФ и предупредить новые нарушения».
Хотят быть похожими на отцов
Представительница Крымской правозащитной группы Ирина Седова считает, что репрессии в Крыму наносят серьезный ущерб не только самим политузникам, но и членам их семей. У многих арестованных есть дети, некоторые семьи — многодетные.
«Матери и дети вынуждены теперь жить в атмосфере постоянной угрозы репрессий и морального напряжения, а также беспокойства за своих родных, которые подвергаются нечеловеческому обращению в колониях и СИЗО. Особое опасение вызывает также тот факт, что в последнее время женщин и детей из таких семей также начали незаконно задерживать и лишать свободы просто за то, что они требуют справедливости от российских властей», — рассказывает правозащитница.
Летом 2016 года в Крыму для помощи детям арестованных крымских татар была создана общественная инициатива «Бизим балалар». Детям помогали финансово, не раз организовывали праздники.
Позже, в 2017 году в рамках общественного объединения для семей политзаключенных «Крымская солидарность» появился еще один общественный проект поддержки и развития детей — «Крымское детство». Люди помогают по-разному: проводят образовательные и культурные мероприятия, собирают книги, канцелярию, вещи и игрушки, организуют отдых детей и их психологическую реабилитацию.
Координатор проекта для детей политзаключенных «Крымское детство» Сервер Чолакчик. Фото: «Крымская солидарность»
Координатор «Крымского детства» и учитель информатики Сервер Чолакчик считает, что самореализация детей политзаключенных происходит сложнее, чем в обычных семьях. Он вместе с десятками активистов и педагогов организовывает для таких детей экскурсии, путешествия, походы, поездки в регионы и даже путешествия за рубеж.
«Им приходится реализовывать свой потенциал в условиях ограниченных возможностей. Они сконцентрировались и стараются доказать всему миру, что обвинения в адрес их отцов ложны», — объясняет педагог. — Подростки, лишенные отцовской заботы и воспитания нуждаются в поддержке со стороны общества, так как целый комплекс негативных факторов, таких как медицинские, экономические, физические, психологические, обрушивается на детские плечи хрупкие плечи и еще неокрепшую психику. Российское государство, по сути, лишив их возможности расти и развиваться в полных семьях, сделало этих детей сиротами».
26 января Верховная Рада Украины, гражданами которой являются все политические заключенные Крыма, проголосовала в первом чтении за законопроект №6104, который увеличивает госпомощь политзаключенным и членам их семей. Теперь закон ожидает подписи президента и разработки нескольких десятков подзаконных актов.
В законодательстве впервые появилось определение «заключенные по политическим причинам». В эту категорию входят граждане Украины, лишенные свободы властями Российской Федерацией «в связи с ведением этими гражданами деятельности, направленной на выражение проукраинских взглядов, ценностей, позиций, а также за их профессиональную, общественную, политическую или правозащитную деятельность».
По оценке правозащитников, закон гарантирует денежную помощь политзаключенным и их семьям со стороны государства. Кроме того, закон гарантирует возмещение оплаты адвоката. После освобождения политузники смогут получить медицинскую помощь и реабилитацию, в том числе психологическую и лечение на курорте.
«Большинство политзаключенных являются гражданскими журналистами, правозащитниками и активистами. Не удивительно, что их дети, для которых они являются эталоном для подражания, хотят быть на них похожими. Став непосредственными жертвами репрессий, а иначе назвать все, что с ними произошло в детстве, невозможно, подростки из семей политзаключенных не желают, чтобы кто-либо в будущем пережил подобное и ощутил на себе. Поэтому они мечтают не допустить подобного в отношении других людей», — говорит координатор «Крымского детства» Сервер Чолакчик.
