В октябре 2014 года в селе Гранитное на линии разграничения в Донецкой области пропал пастух Александр Лавренюк. Его задержали украинские разведчики по подозрению в сотрудничестве с боевиками, а потом сообщили, что пастух убежал. Пожилые родители считают, что сына убили. Почти семь лет они пытаются найти хотя бы его останки. Ни следствие, ни гадалка им не помогли.

С начала войны в зоне боевых действий без вести пропали сотни украинских граждан. «Ґрати» рассказывают историю одной семьи, потерявшей сына.

«На таком месте его не стали бы закапывать. Где-то в овраге кинули, засыпали», — размышляет вслух Петр Лавренюк, 67-летний житель села Гранитное Донецкой области, пока идет по заброшенной дороге в степи. Он согласился приехать сюда еще раз в слабой надежде найти хоть какие-то подсказки, где может лежать тело Саши — его сына.

В октябре 2014 года украинские разведчики задержали Александра Лавренюка по подозрению в передаче информации боевикам «ДНР», и увезли на допрос. По словам военных, он сбежал из машины на дороге, по которой мы теперь идем с его отцом.

Степь плывет от горячего воздуха. Лавренюк ступает осторожно по поросшей травой грунтовке, опасаясь растяжек и мин. Уже как семь лет здесь зона боевых действий. До войны этой дорогой активно пользовались — сокращали путь между двумя селами: Гранитным и Чермалыком. В степи были пастбища овец — традиционного занятия для местной общины. Сын Лавренюка был чабаном, как и когда-то сам Петр.

«Его забрали дальше туда, левее, вдоль Кальмиуса», — ориентирует нас на местности Лавренюк-старший. Вдали виднеется каркас здания — все, что осталось от овцефермы, где работал его сын.

Развели берега

Весной 2014 года часть городов и сел Донбасса при поддержке Кремля перешли под контроль сепаратистов и боевиков. В мае они провели незаконный референдум о создании «народных республик». В Гранитном избирательный участок находился в доме культуры. Пришли проголосовать почти все жители села.

«Чтобы от России не отделяться, чтобы все вместе были: Украина и Россия», — объясняет Лавренюк. Отсюда до российской границы около 40 километров.

За референдумом пришла война. Когда пророссийские боевики и сепаратисты объявили «Донецкую народную республику», украинские власти развернули в регионе антитеррористическую операцию.

В 2014 и 2015 годах Гранитное чуть ли не ежедневно звучало в сводках АТО. Из-за тяжелых боев село оказалось в изоляции. Снаряды сыпались на жилые дома, попадали в школу и детский сад, повредили дороги. Остановились работы в карьере, который давал основной заработок в селе. Спасаясь от войны и безработицы, из Гранитного выехало несколько тысяч человек — половина села. Тем, кто остался, из-за постоянных обстрелов приходилось большую часть времени проводить в подвалах. Жили без электричества и мобильной связи.

Окрестности Гранитного Донецкой области. Фото: Стас Юрченко, Ґрати

В первом Минском протоколе линию разграничения закрепили по реке Кальмиус. Гранитное — на правом берегу, и его контролируют украинские войска. Левый берег остался за «ДНР». Вся эта территория раньше была одним районом с центром в Тельманово.

У многих в «республике» остались родственники и друзья. Некоторые ушли воевать на сторону «ДНР», туда же сбежали организаторы референдума. Украинская разведка и служба безопасности тщательно искали здесь информаторов и сторонников боевиков.

34-летний пастух Лавренюк показался им подозрительным: овцы, которых он пас, принадлежали фермерам из оккупированного Донецка, и сам он все время ходил через блокпосты и любил поговорить с военными. К тому же у него была судимость за разбой.

«Кого ни забирали, всех все равно через неделю… все дома бывали. А Саша нет», — продолжает Петр рассказ об исчезновении сына.

Овцы остались без пастуха

Утром 24 октября 2014 года Петру позвонили с незнакомого номера, и мужской голос сообщил: продавщица Яна из магазина в Новоселовке просила передать, что Сашу задержали и увезли люди в военной форме. Петр продавщицу не знал. Он сразу завел свои Жигули и отправился искать ее в соседний поселок. Нашел продуктовый магазин во дворе частного дома, зашел в него и спросил, есть ли тут такая — Яна отозвалась.

Продавщица рассказала, что в магазин действительно заходил военный. Покупал продукты и заодно сообщил, что на пастбище «барашки разошлись» и нет пастуха. Попросил передать это «кому-нибудь в Гранитном». У Яны там знакомых не было, поэтому она передала информацию в свой сельсовет. А там уже нашли телефон Лавренюка и позвонили ему.

Из магазина отец поехал искать сына на овцеферму — там его не оказалось. После — отправился по позициям ВСУ. Выяснилось, что Сашу, перед тем как он пропал, задерживали украинские военнослужащие. Но из какого подразделения, никто не мог сказать.

Петр Лавренюк показывает место пропажи сына. Фото: Стас Юрченко, Ґрати

На крайний в селе блокпост Петр Лавренюк пришел с поднятым над головой белым полотенцем — в знак мирных намерений. Тут его сына хорошо знали. Когда Саша приводил к реке поить своих овец, часто заговаривал с военными, они вместе курили. Иногда пастух угощал солдат мясом на шашлыки, они давали ему взамен тушенку.

Лавренюк старший утверждает, что один из военнослужащих на том блокпосту рассказал ему, как видел Сашу уже после задержания.

Сначала солдат услышал, как кто-то говорит «не бейте по яйцам». Голос показался знакомым, как у пастуха, — он слышался из военного грузовика, стоявшего неподалеку. Солдат подошел, заглянул в кузов, и увидел там человека, лежащего на животе со связанными желтым скотчем руками и зеленым мешком на голове. Он узнал в нем Лавренюка. Военные с автоматами, которые стояли рядом, сказали солдату «не лезть», и машина поехала в сторону штольни.

Обо всем этом Петр Лавренюк сообщил в милицию. Вместе с тем он попросил командира подразделения в Гранитном выяснить личности солдат, которые задерживали Сашу — но они были из другой части.

После двух дней поисков отец все-таки столкнулся с группой военных, которые задерживали его сына. Это произошло на блокпосте в соседнем селе Новоселовка: подъехал джип, и дежурные солдаты подсказали Лавренюку, который расспрашивал их о Саше, что это разведчики. Один из военнослужащих с автоматом вышел из машины.

«Я на колени встал, тогда я в шоке был», — вспоминает Петр.

Разведчик ему сказал, что да, задерживали пастуха, так как его заподозрили в сотрудничестве с боевиками. Когда отец спросил, почему не сообщили родным о задержании, тот пояснил, что Лавренюк сбежал по дороге в неизвестном направлении. Назваться разведчик отказался: «Не имею права, у меня служба такая». Но пообещал Петру сообщить, если его сын найдется. После этого вернулся в джип, и машина уехала.

Все эти дни отец звонил на номер Саши, но в ответ слышал только гудки. Они прекратились вскоре после встречи с разведчиками на блокпосте.

«Я сразу понял, что это все», — решил тогда Петр Лавренюк.

Официальное следствие застряло

После обращения Лавренюка в милицию, открыли дело о незаконном лишении свободы часть 1 статьи 146 Уголовного кодекса .

Материалы дела умещаются в тоненькую папочку, которая всегда у Петра под рукой. Среди документов, например, есть постановление старшего следователя Ильичевского райотдела Мариупольского горуправления. В ноябре 2014 года майор милиции перепоручил провести следственные действия 31-й военной прокуратуре, так следствие выяснило, что Александра Лавренюка задерживали разведчики 54-го отдельного батальона.

В начале декабря следователь военной прокуратуры опросил в качестве свидетеля старшего лейтенанта Сергея Синегуба. Допрос проходил в Мариупольском аэропорту, где базировался армейский штаб. Протокол допроса на одну страничку тоже есть в папке Лавренюка.

Разведчик сообщил капитану юстиции, что перед задержанием пастуха часто видели на овцеферме. Он вызвал подозрения, так как «беспрепятственно ходил по позициям АТО». 23 октября к пастуху подослали разведчика с позывным «Селя» — его имя в протоколе не  указано. «Селя» должен был проверить связь Лавренюка с боевиками. Во время разговора, по словам разведчика, пастух сказал ему, что может устроить переход на сторону «ДНР» и дал контактный телефон посредника. После этого мужчину задержали, чтобы доставить для допроса к сотрудникам СБУ в Донецкой области и военной контрразведке.

Петр Лавренюк. Фото: Стас Юрченко, Ґрати

Синегуб, согласно протоколу, утверждал, что к Лавренюку не применяли физического насилия, а только «ограничили его движения». Везли в военном грузовике ГАЗ-66. Сам Синегуб был в кабине, а «Селя» охранял Лавренюка в кузове. На грунтовой дороге возле села Чермалык задержанный выпрыгнул из машины и убежал. Синегуб сообщил, что разведчики попытались найти беглеца, но безуспешно.

В протоколе опроса, который потом передали в милицию и приобщили к материалам дела, указано, что военнослужащий с позывным «Селя» находится в отпуске, и его допросят уже после возвращения. Но этого так и не произошло.

Петр Лавренюк считает, что следствие намеренно не трогает АТОшников. Он не доверяет показаниям Синегуба и говорит: если бы Саша сбежал в «ДНР» и был жив, то дал бы о себе знать — позвонил бы с чужого телефона, номера близких он знает наизусть, либо кто-то из знакомых уже передал бы от него весточку родителям — Сашу в районе все знали.

«Как скажешь, что наша украинская армия забрала — все, на этом все переворачивается», — так он себе объясняет отсутствие результатов следствия.

Чтобы узнать, что думает Сергей Синегуб об обвинениях Петра Лавренюка, «Ґрати» попытались с ним связаться, но актуальных контактов найти не удалось. По телефону из материалов дела ответил мужской голос: «Нет, это не Синегуб» — и положил трубку.

В 2017 году Ярославу Писаренко, адвокату Лавренюка из бесплатной правовой помощи, пришлось через суд требовать у следствия материалы дела. Получив документы, он обнаружил, что кроме Синегуба, никого больше не допросили, и все следственные действия проводили с задержкой. Адвокат попросил суд признать незаконным бездействие Волновахской полиции, куда направили дело из Мариуполя. Через месяц суд отклонил его иск, на основании того, что подобные жалобы нельзя рассматривать во время досудебного расследования. Писаренко, в комментарии «Ґратам», признался, что он ожидал такого исхода. Но жалобу в суд необходимо было подать, чтобы дело могло пойти дальше — в Европейский суд по правам человека. На тот момент делом об исчезновении пастуха уже заинтересовалась нидерландская правозащитная группа SJI (Stitching Justice Initiative), которая в результате подала иск в ЕСПЧ о нарушении Украиной статьи 2 Конвенции о правах человека, в которой речь идет об отсутствии эффективного расследования преступления, нарушающего право на жизнь. Дело теперь ждет своей очереди на рассмотрение.

Петр Лавренюк показывает место пропажи сына. Фото: Стас Юрченко, Ґрати

В начале 2017 года угрозыск в Гранитном провел следственные действия, но ничего нового не нашел. В декабре того же года суд признал Александра погибшим.

Весной 2020 года следствие активизировалось после того, как его передали новому, уже седьмому по счету, следователю. Петра Лавренюка и его жену Наталью еще раз опросили, снова попросили фото Саши.

Повторно провели допрос свидетеля Синегуба, но, как сообщил следователь Лавренюкам, тот лишь повторил, что ничего не помнит — прошло слишком много времени. Второго военнослужащего с позывным «Селя» найти уже не смогли. Связались с командиром подразделения, которое в 2014 году стояло в Гранитном, но он тоже не вспомнил ни фамилий, ни адресов своих бойцов. Следователь встретился с продавщицей Яной, но и она отказалась говорить.

«Мы вас прекрасно по-человечески понимаем, но вы тоже поймите», — говорят Петру Лавренюку в полиции, когда он ругается на отсутствие прогресса в деле. Правоохранители оправдываются, что криминалистам не разрешают проводить следственные действия на приграничных территориях, не говоря уже об оккупированных, а в 2014-2015 годах, во время активных боевых действий, «никто ничего не фиксировал и не записывал». Следствие зашло в тупик.

Экстрасенс потеряла след

«Любыми судьбами надо найти тело», — все время повторяет Петр Лавренюк.

Он уверен, что только тогда возможен прорыв в расследовании и появится возможность определить подозреваемых. Хотя полиция этого не подтверждает, отец считает, что виноваты разведчики, которые задерживали Сашу.

«Я со своей головы думаю, что даже возьмут, найдут этих — никто не признается. Пока не найдем мы тело, пока не возьмут ДНК — и мы тоже сдавали ДНК — пока этого не сделают, никто ничего не добьется. Никто не признается, раз они пошли на такое дело», — размышляет мужчина.

Наталья Лавренюк показывает фотографии и отчеты правозащитников о пропавших без вести на Донбассе. Фото: Стас Юрченко, Ґрати

Весь 2014 год он предпринимал самостоятельные попытки поиска останков сына, но потом военные перестали его пускать туда, где Саша предположительно пропал. Отец обращался за помощью в поисках и эксгумации тела к гуманитарной миссии «Черный тюльпан». Но там без точных координат места захоронения ему отказали. Не помогло и обращение к «Красному Кресту». Организация, по просьбе родственников, занимается поиском информации о пропавших без вести — таких случаев в их практике на сегодня больше 800. «Красный Крест» также обсуждает этот вопрос в рамках гуманитарной подгруппы Трехсторонней контактной группы.

«Когда какой-нибудь старший из этих приезжает… Вы на Минские ездите, туда-сюда, ну скажите! Но это все только разговор. На Минских всегда обсуждают», — жалуется Наталья.

К экстрасенсу Лавренюк пошел, отчаявшись, когда понял, что ничего другого у него не остается. Нашел контакты мариупольской гадалки Любы, которая занимается поиском пропавших без вести. Женщина средних лет попросила Петра приехать к ней на прием с фото пропавшего. Когда взяла в руку фотографию Саши, изображение начало скручиваться. Она сообщила отцу — сын не живой.

«Он два дня лежал без земли, на третий день — в земле», — так Люба рассказала о смерти Саши.

На второй прием она попросила Петра привезти какую-то вещь, которая осталась от его сына. Дальше произошло то, что сильно впечатлило Лавренюка: гадалка, никогда не бывавшая в Тельмановском районе, в подробностях описала местность и дорогу, по которой военные везли пастуха, указала на место, где его задержали и сообщила, что там есть его две вещи.

«Я сидел и слушал, рот раскрыл», — говорит Лавренюк старший.

Он уверяет, что никаких подробностей об исчезновении сына экстрасенсу не сообщал, она рассказала все сама. Напарник Саши, второй пастух, действительно, нашел на указанном месте плащ и рюкзак.

След пастуха Люба потеряла в паре километров от места задержания, где-то за бугром в степи. Петр надеялся, что если бы она приехала на место, то смогла бы пройти дальше. В июле 2020 года он собрался к ней на прием, но к экстрасенсу так и не попал. Оранжевые двери в ее квартиру в пятиэтажной хрущевке ему не открыли. На телефонные звонки Люба долго не отвечала. А потом прислала несколько смс.

«Добрый день! Петр, тут такое дело. Муж против, чтобы я ехала с вами. Извините», — сначала написала она.

После еще десятка настойчивых звонков от отчаявшегося Лавренюка она прислала следующее сообщение: «До 27 июля я не принимаю. Я буду в Запорожье. У меня времени на это нет. Я работаю в двух городах. У меня много людей».

И посоветовала привезти экстрасенса из Киева.

«Я надеялся на нее, а она струсила, сдалася», — Петр совершенно поник от такой резкой перемены в намерениях мариупольской гадалки. На столичных у него денег нет. За свои консультации Люба плату не брала.

Дом опустел

Придя однажды, война из Гранитного никуда не исчезла: въезд в село все так же преграждает блокпост и регулярно слышны перестрелки. Но и мирная жизнь в селе понемногу восстанавливается. Сюда ходит общественный транспорт и машины с товарами. В Гранитном работает школа, магазины, есть своя амбулатория. Благотворительные организации помогают отстраивать разрушенные здания, снабжают жителей села углем, продуктами и финансируют местных бизнесменов. Дополнительное ощущение стабильности придают «люди в синем» на полях по дороге в Гранитное — это саперы, которые занимаются разминированием.

Наталья и Петр Лавренюк. Фото: Стас Юрченко, Ґрати

Дом Лавренюков — почти на краю села. Как на многих других домах, на его стенах видны следы шрапнели — результат обстрелов. Петр построил этот дом своими руками, когда его семья переехала в Гранитное из Винницкой области еще в Советское время.

«У меня была маленькая времянка — две комнаты и коридор. В 2012 году соединил это все, переделал. У нас тут не было ни ванной, ни воды. Сейчас все есть», — рассказывает Петр.

В его рассказе — смесь гордости и горечи, потому что в доме нет главного — детей. Раньше тут жили вместе с семьей сына — у него было два маленьких ребенка. Младшего, Петра, назвали в честь дедушки. Он родился всего за несколько недель до исчезновения Саши.

В 2015 году от обстрелов погибла Сашина дочка — Даша, которой было тогда два с половиной года. Ребенок был у соседей, когда родители, дедушка и бабушка уехали по делам из села, — в это время начался обстрел и в дом попал снаряд. Девочку зацепило осколком в голову, и в карете скорой помощи по дороге в Мариуполь она умерла. Похоронили ребенка на местном кладбище. После смерти Даши и пропажи мужа, невестка с маленьким Петром уехали из Гранитного навсегда. С тех пор Лавренюк старший и Наталья остались одни.

Психологи «Красного Креста» пытаются помочь справиться с трагедией. Лавренюки несколько раз в год встречаются с другими семьями, живущими в зоне АТО, у которых родственники пропали без вести. Впрочем, супруги считают, что это мало помогает.

«Не знаешь как, за упокой ставить, или за здравие ставить. Мы даже помянуть его толком не можем. Боль, знаете, как лежит на душе», — скорбит Наталья.

Могила Дарьи Лавренюк. Фото: Стас Юрченко, Ґрати

После стольких лет следствия Петр перестает верить, что полиция чего-то добьется и найдет виновных. Но и их имена для него уже не так важны.

«Пусть живут! У них тоже семьи есть. Не хочу другим семьям сделать какой-то ущерб. Я с первых дней это говорил и говорю — мне бы тело найти», — говорит Лавренюк. Его душит приступ кашля — за последние несколько лет у него серьезно пошатнулось здоровье.

На местном кладбище лежит внучка Даша. Ее портрет выбит на гранитном камне: девочка с хвостиком на макушке широко улыбается. На могиле яркие цветы. Сквозь тротуарную плитку упорно пробивается трава. Петр и Наталья приходят ее прибирать.