Дело «Второй Бахчисарайской группы Хизб ут-Тахрир». Прения сторон

09 сентября
20:12 Судья фактически не позволяет защите выступить с репликами. Прения завершены
19:34 Сейран Салиев критикует допрос засекреченных свидетелей и речь прокурора в прениях
19:00 Мемет Белялов об обысках у подсудимых: ничего не было найдено, что бы доказывало принадлежность к Хизб ут-Тахрир
18:19 Тимур Ибрагимов требует исключить экспертизы следствия из доказательств, а экспертов привлечь к ответственности
17:13 Тимур Ибрагимов говорит о недостатках экспертизы следствия
17:10 В прениях выступает Сервер Зекирьяев
17:03 Эрнес Аметов для протокола заявляет, что не является и не являлся членом Хизб ут-Тахрир
15:50 «В Российской Федерации существует закон, но не существует верховенства закона», — Эдем Смаилов в прениях
12:55 Решение Верховного суда РФ о признании Хизб ут-Тахрир террористической организацией не опирался на действующий в то время закон «О противодействии терроризму» — Эдем Смаилов
12:34 Эдем Смаилов говорит о попытках следователя принудить его к признательным показаниям, которые называет самооговором
08 сентября
18:50 «Мы считаем себя невиновными и мы гордимся, что нас преследуют за религию» — выступление Марлена Асанова в прениях
07 сентября
17:11 Самое короткое в истории суда выступление адвокатки Татьяны Морозовой
17:04 «Мне бы хотелось, чтобы суд принял решение, о котором можно было бы сказать в будущем, что оно принято, по крайней мере, по закону» — адвокат Тарас Омельченко
14:14 Адвокат Тарас Омельченко припоминает суду все нарушения прав на защиту во время процесса
14:08 В прениях выступает адвокатка по назначению Елена Пестовская
12:32 Адвокат Назим Шейхмамбетов критикует практику засекречивания свидетелей
11:46 «Это не обвинение, это какая-то эзотерика», — речь адвоката Эмиля Курбединова в прениях
03 сентября
14:05 «Борьба с пороками общества сведена к нулю, борьба с инакомыслием и изображение борьбы с терроризмом возведена в абсолют» — речь адвоката Сияра Панича
12:17 Адвокатка Лиля Гемеджи продолжает выступление о нарушениях, с которыми Хизб ут-Тахрир была признана террористической
01 сентября
16:52 Выступление Лили Гемеджи о секретных свидетелях, которых все знают, но никто не угрожал
16:43 Выступление Сергея Легостова, который цитирует Чехова
16:20 Выступление адвоката Айдера Азаматова, который говорит о не конкретности обвинения
15:29 Алексей Ладин также просит признать крымчан невиновными и отпустить в зале суда
12:17 Адвокат Алексей Ладин об экспертизах следствия. Просит некоторые из них исключить из доказательств
11:36 Выступление адвоката Семедляева о необоснованности признания Хизб ут-Тахрир террористической
11:31 Адвокаты безуспешно попытались вернуться на стадию судебного следствия
31 августа
15:33 Речь прокурора в прениях
13:55 О деле и предыдущем заседании
Дело «Второй Бахчисарайской группы Хизб ут-Тахрир». Прения сторон
Подсудимые во время прений сторон. Фото: Ґрати

В Южном окружном военном суде российского Ростова-на-Дону продолжается судебный процесс над крымскими татарами — фигурантами дела «Второй Бахчисарайской группы Хизб ут-Тахрир». Восемь крымских мусульман были задержаны в 2017-2018 годах по обвинению в принадлежности и создании в Бахчисарае ячейки исламской партии Хизб ут-Тахрир, запрещенной в России, но действующей свободно в Украине и большинстве европейских стран. «Ґрати» продолжают вести онлайн судебных заседаний процесса.

13:55
31 августа
13:55
31 августа
О деле и предыдущем заседании

12 октября 2017 года сотрудниками Федеральной службы безопасности РФ были задержаны и впоследствии арестованы Тимур Ибрагимов, Марлен (Сулейман) Асанов, Мемет Белялов, Сейран Салиев, Сервер Зекирьяев и Эрнес Аметов. Все они участники организации «Крымская солидарность» – объединения адвокатов, родственников политзаключенных и активистов, которое помогает крымчанам, подвергшимся преследованиям по политическим или религиозным мотивам.

Эдем Смаилов и координатор «Крымской солидарности» Сервер Мустафаев были задержаны и арестованы позже — 22 мая 2018 года.

По версии следствия, все задержанные состояли в одной ячейке исламской партии Хизб ут-Тахрир, запрещенной в 2003 году в России, но свободно действующей в Украине и большинстве европейских стран. Марлен Асанов, Тимур Ибрагимов и Мемет Белялов обвиняются в «организации деятельности террористической организации» (часть 1 статьи 205.5 Уголовного кодекса РФ). Наказание предусматривает от 15 лет колонии до пожизненного заключения.

Остальных обвиняют в участии в террористической организации (часть 2 той же статьи 205.5 УК РФ) с возможным наказанием – от 10 до 15 лет заключения. Всем восьмерым также вменяется приготовление к насильственному захвату власти (часть 1 статьи 30, статья 278 УК РФ).

Все подсудимые отвергают обвинения в терроризме и утверждают, что их преследуют по политическим и религиозным мотивам.

Дело «Второй Бахчисарайской группы Хизб ут-Тахрир». День шестьдесят пятый — переход к прениям

На прошлом заседании суд неожиданно объявил о прекращении следствия и переходе к прениям сторон. Подсудимые отказались давать показания до рассмотрения всех их ходатайств — суд воспринял это, как отказ выступать в целом.

15:33
31 августа
15:33
31 августа
Речь прокурора в прениях

Судейская коллегия заходит в зал, заседание объявлено продолженным. Суд разъясняет порядок в связи со стадией прений — первым выступает обвинение. Адвокат Тарас Омельченко пытается заявить ходатайство, но суд ему не позволяет.

Прокурор Евгений Колпиков начал свою речь с положений Конституции о свободе вероисповедания, свободе передачи и распространения информации. Из этих положений он выводит, что запреты установлены в Основном законе, чтобы избежать кровопролития.

«Любая террористическая организация, которая манипулирует религиозными чувствами, представляет огромную опасность, использует верующих людей в своих целях», — говорит прокурор.

Продолжает о коварстве этих организаций и скрытых мотивах.

Приводит аналогию с живым организмом, который может работать правильно и не правильно. Хизб ут-Тахрир, со слов прокурора, использует доверчивых мусульман в своих целях.

Прокурор перечисляет высказывания подсудимых в суде, замечает, что когда они упоминали о депортации, ставили свой народ выше других.

Коротко резюмирует основные политические тезисы дела: Крым является территорией РФ, поэтому лица, совершившие преступления на его территории, привлекаются к ответственности в соответствии с законодательством России.

Марлен Асанов, осознавая опасность своих действий, действуя совместно с Тимуром Ибрагимовым и Меметом Беляловым, устроил ячейку с использованием литературы. В ее деятельности приняли участие Аметов, Зекирьяев, Салиев. Прокурор повторяет обвинительное заключение.

В качестве доказательств причастности перечисляет записи, размещённые Сейраном Салиевым на своей странице в ВКонтакте.

Перечисляет находящиеся в деле экспертизы.

Прокурор называет решение Верховного суда РФ от 2003 года, которым Хизб ут-Тахрир была признана террористической организацией, безусловно обоснованным. А факт, что организация не запрещена в других странах, по его словам, — не имеет правового значения.

Говорит, что подсудимые используют открытый процесс для ретрансляции идей Хизб ут-Тахрир.

Пересказывает показания оперативника ФСБ Николая Артыкбаева, который выявил и прослушивал собрания членов ячейки Хизб ут-Тахрир и неустановленных следствием лиц.

Председательствующий судья Ризван Зубаиров без медицинской маски задумчиво смотрит в стол, поглядывая иногда на часы. Остальные судьи заняты в ноутбуках

Марлен Асанов смотрит на жену из «аквариума» и улыбается ей.

Конвоиры скучают — один почти засыпает на стуле. Пристав сидит и что-то смотрит в телефоне.

Подсудимые с адвокатами. Фото: Ґрати

Прокурор в своей речи переходит к заключению экспертов Центра лингвистической экспертизы, которые анализировали расшифровку прослушки разговоров мусульман в мечети, пересказывает их выводы.

Прокурор связывает проводимые в мечети встречи со встречами Хизб ут-Тахрир, ссылается на лингвистическое экспертное заключение.

Научное обоснование в заключении независимого специалиста Елены Навожиловой, которая раскритиковала экспертизу ФСБ, прокурор посчитал надуманным.

Перечисляет изъятые у подсудимых книги и брошюры, изданные Хизб ут-Тахрир, технику с указанием сохранённых на телефонах профилей и переписок, электронной почтой, историей браузера, наличием программ для обхода блокировок (типа Super VPN).

Гособвинитель считает, что доказательства, представленные им в суде, основаны на законодательстве, порядок представления не был нарушен.

Пересказывает результаты фоноскопической экспертизы.

Усматривает отягчающие обстоятельства. А из смягчающих — наличие положительных характеристик, привлечение к ответственности впервые, наличие малолетних детей.

Предлагает суду признать виновными и назначить.

Марлену Асанову — 20 лет строгого режима и штраф в 800 тысяч рублей
Мемету Белялову  — 21 год
Тимуру Ибрагимову — 20 лет

Их обвинение рассматривает в качестве организаторов ячейки исламской партии.

Серверу Зекирьяеву — 15 лет
Серверу Мустафаев — 17 лет
Сейрану Салиеву — 19 лет
Эрнесу Аметову — 17 лет 6 месяцев
Эдему Смаилову — 17 лет 6 мес

Строгий режим для всех, а в дальнейшем, после отбывания приговора, — ограничение свободы: запрет выезжать за пределы соответствующего муниципального образования; не посещать места массовых и иных мероприятий; не менять место жительства или пребывания, также как и место работы без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за осуждёнными, отбывающими наказание в виде ограничения свободы. Являться в указанный орган для регистрации 2 раза в месяц.

Отбывание первой части срока в течение 5 лет назначить в тюрьме.

В срок приговора зачесть нахождение под стражей. Не отменять арест на имущество Асанова с целью исполнения наказания.

Суд объявляет перерыв до завтра.

11:31
01 сентября
11:31
01 сентября
Адвокаты безуспешно попытались вернуться на стадию судебного следствия

До начала заседания консул Украины Сергей Юрченко спрашивает в коридоре отца  Эрнеса Аметова:

— Как вы? Держитесь?
— А у нас есть выбор? В 14-м не было и сейчас нет.

Слушатели заходят в зал. Адвокаты консультируют подзащитных. Подсудимые машут слушателям, пристав делает им замечание. Заходит судейская коллегия.

Защита пытается заявить ходатайство о возврате на стадию судебного следствия, — адвокаты подали его через канцелярию суда вчера. Но суд настаивает на определении порядка выступлений и не слушает их.

Первым из адвокатов выступает Эдем Семедляев.

11:36
01 сентября
11:36
01 сентября
Выступление адвоката Семедляева о необоснованности признания Хизб ут-Тахрир террористической

Семедляев выступает в защиту Мемета Белялова и других подсудимых.

Он отмечает, что вся вина подсудимых сводится к проведению встреч в Бахчисарае, при этом не доказаны намерения захвата власти, разработки плана захвата и свержения конституционного строя.

Подсудимые и адвокат Эдем Семедляев. Фото: Ґрати

Сама партия Хизб ут-Тахрир, как следует из публичных заявлений ее украинского спикера Фазыла Амзаева, констатирует наличие попыток обвинить её участников в терроризме. При этом ее взгляды, идеи и методы построены на исламе, а метод исключает насильственный захват власти, участие в террористических актах, финансирование терроризма. Ненасильственная политическая деятельность рассматривается, как единственный путь прихода к власти через идеологическую и политическую работу. За пределами исламского мира Хизб ут-Тахрир ведёт просветительскую деятельность, в этих странах не ставится цель — установление Халифата, там Хизб ут-Тахрир не борется за власть и не пытается изменить её. В связи с этим Фазыл Амзаев считает неуместным вменение статьи о насильственном захвате власти или насильственном удержании власти (статья 278 УК РФ).

Даже в исламских странах цели насильственного захвата власти у партии нет. Амзаев указывает на безосновательность признания партии в РФ как террористической в 2003 году.

Адвокат критикует заключение экспертов Центра лингвистической экспертизы и решение Верховного суда РФ о внесении Хизб ут-Тахрир в список террористических организаций, отмечая нарушение порядка его принятия.

В решениях судов по делам Хизб ут-Тахрир нет данных, позволяющих её идентифицировать, как одну определённую организацию, а не несколько тождественных, — отмечает защитник.

Адвокат напоминает, что в Украине Хизб ут-Тахрир не была признана террористической, при этом официальной публикации решения Верховного суда РФ не было и на территории России.

Айше Асанова и ее муж смотрят друг на друга и улыбаются. Конвоир между ними не становится, не мешает.

Семедляев напоминает про главенство международных договоров для РФ, цитирует положения резолюции Генеральной Ассамблеи ООН в связи с аннексией Крыма.

Справочно представляет данные о обысках и задержаниях в Крыму в течение первых шести месяцев после аннексии. Оглашает требование Европейского парламента об освобождении подсудимых.

Цитирует положения 4-й Женевской Конвенции в части применения законодательства окупирующей державы на оккупированной территории. Согласно конвенции, деятельность Хизб ут-Тахрир не может быть запрещена на территории Крыма, так как она не запрещена в Украине.

Семедляев отмечает, что подсудимые остаются в «аквариумах», несмотря на то, что это затрудняет осуществление собственной защиты и ходатайства.

Мемеьу Белялову после поступления прокурора в прениях остались не ясны множество вопросов, в том числе, — что он совершил конкретно. Он просил разъяснить, а в случае невозможности вернуть дело в прокуратуру. За всё время процесса прокурор так и не дал ответа на эти вопросы.

Семедляев просит признать Мемета Белялова и других подсудимых невиновными и освободить в зале суда.

Суд делает адвокату замечание, указывая, что защита не в праве ссылаться на доказательства, которые не были исследованы во время судебного следствия.

12:17
01 сентября
12:17
01 сентября
Адвокат Алексей Ладин об экспертизах следствия. Просит некоторые из них исключить из доказательств

Следующим в прениях выступает адвокат Алексей Ладин в защиту Сервера Зекирьяева и других обвиняемых.

Адвокаты Айдер Азаматов (слева) и Алексей Ладин. Фото: Ґрати

Адвокат начинает с анализа экспертных заключений. Он называет заключения экспертов следствия недопустимыми доказательствами, ссылаясь на то, что образцы голоса подсудимых были взяты у них против воли и в отсутствие защитника, несмотря на обязанность правоохранительных органов обеспечить соблюдение их прав. В деле отсутствует акт изъятия образцов голоса.

Адвокат перечисляет ряд статей Уголовно-процессуального кодекса, нарушенных при получении и исследовании образцов голоса.

Заключения экспертов и фонографические экспертизы, основанные на отобранных образцах голосов, соответственно, должны быть признаны недопустимыми доказательствами.

В речи прокурора он услышал, что была такая экспертиза и всё. Но эту экспертизу защита ставила под обоснованное сомнение и ранее.

Адвокат ссылается на заключения специалистов Даниила Радивилова и Елены Навожиловой, которые указывали требования к проведению экспертиз, которые были нарушены экспертами Центра лингвистических экспертиз.

Марлен Асанов и Сервер Мустафаев в это время тихо с жестами обсуждают что-то, консультируются с Семедляевым.

Прокурор задумчиво смотрит в телефон, поддерживая голову рукой.

Ладин цитирует содержание заключений экспертов следствия.

Выделяет факт, что эксперты заранее определили подсудимых как участников Хизб ут-Тахрир и в тексте притягивают выводы к этому решению, а не выявляют факты. Эксперты также вышли за пределы объекта исследования, в тексте заключения присутствуют выводы по невербальным жестам, при том, что вопросы были только о речи. Призывы к вооружённой борьбе отсутствуют в речи подсудимых. Независимой специалисткой Еленой Навожиловой были обнаружены ряд нарушений методики экспертов следствия, из-за чего ее невозможно воспроизвести, а значит проверить. Среди них искажение и замена речи собственными выводами эксперта, симуляция анализа речи без анализа, неправильное определение типа речи, фактические, логические ошибки, несоответствие вопросам, которые были поставлены перед экспертами.

Ладин полагает возможным возобновление судебного следствия и назначение новой экспертизы. В ином случае, неустранимые сомнения нужно трактовать в пользу обвиняемого и признать заключение экспертов следствия недопустимым доказательством.

Суд объявляет перерыв на обед.

15:29
01 сентября
15:29
01 сентября
Алексей Ладин также просит признать крымчан невиновными и отпустить в зале суда

После перерыва адвокат Ладин продолжает своё выступление. По его мнению, одно и то же деяние квалифицировали по двум статьям — 205.5 и 278 Уголовного кодекса РФ. При этом в материалах дела нет доказательств обсуждения или подготовки подсудимых к свержению, захвату, удержанию власти, то есть обвинения по 278 УК не обоснованы. Суд отказал в приобщении к материалам дела сообщения главы информационного офиса Хизб ут-Тахрир Украины, хотя он размещён публично в фейсбуке. Там Фазыл Амзаев отрицает планы о насильственном захвате власти со стороны Хизб ут-Тахрир.

Ладин обращает внимание, что не только родственники, но и просто неравнодушные люди приезжали в Ростов-на-Дону на протяжении всего судебного следствия. Для соотечественников наших подзащитных очевидно, что они не террористы, а разговоры обвиняемых, — пояснил Ладин, — относятся к общеисламским темам.

Ладин поднимает вопрос, какую общественную опасность представляет Сервер Зекирьяев? Изоляция этих лиц — изоляция от государства, — говорит адвокат. Как может пенитенциарная система исправить Сервера Зекирьяева? Неужели он на столько опасен, чтобы изолировать его от общества и собственных 13-ти детей на 15 лет?

Ладин напоминает о резолюциях, согласно которым подсудимые признаны политическими узниками. Единственным верным и законным решением адвокат считает освобождение подсудимых в зале суда.

16:20
01 сентября
16:20
01 сентября
Выступление адвоката Айдера Азаматова, который говорит о не конкретности обвинения

Следующим выступает адвокат Айдер Азаматов.

Говорит, что с момента вступления в дело он обнаружил множество нарушений. Обращает внимание суда на идентичное и конвейерное производство, использование института скрытых свидетелей и экспертов.

Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, — говорит адвокат.

При проведении обыска у Эрнеса Аметова не было обнаружено ничего, что относилось бы к делу или было бы изъято из гражданского оборота, к нему не были допущены адвокаты, несмотря на многократные запросы с его стороны.

Отдельного внимания стоят мнения скрытых свидетелей о том, что им могут угрожать, в процессе же они не смогли обосновать свои опасения, наоборот, говорили, что угроз от подсудимых и их родственников им не поступало.

Азаматов перечисляет положения закона о свободе вероисповедания и напоминает, что никто из прихожан мечети не подтвердил позицию обвинения. Обвинения в отношении Аметова Эрнеса адвокат называет выдумками и догадками следователя. Событие преступления не доказано обвинением, — считает адвокат.

Обвинение вообще не чётко сформулировано, и из него непонятна суть обвинения. Это затрудняет защиту, — поясняет Азаматов, — хотя Коллегией Верховного суда выделяет событие преступления, как обязательный признак

Азаматов указывает на окончание действия экспертного свидетельства учреждения, которое проводило экспертизу для следствия, в 2018 году, то есть экспертное учреждение проводило дополнительную фонографическую экспертизу, не имея действующего свидетельства.

Суд прерывает Азаматова, когда он упоминает протокол ознакомления с , и сообщает, что он не исследовался и на него нельзя ссылаться.

«Ваша честь, вы нас ограничили и поэтому…» — говорит адвокат Семедляев, но судья его прерывает: «Я прекрасно помню что я сделал».

Адвокат Азаматов цитирует положения закона, позволяющие по вновь открывшимся обстоятельствам возобновить судебное следствие. Указывает на необходимость повторной фонографической экспертизы, устранения ряда нарушений, как на основание возобновить судебное следствие.

Адвокат пересказывает обвинение против Аметова Эрнеса, указывает на то, что вся написанная следователем история должна иметь подтверждение, в частности со стороны оперативного сотрудника Николая Артыкбаева, который собирал оперативные данные на обвиняемых. Артыкбаев не видел, как Аметов распространял литературу и идеологию Хизб ут-Тахрир, а при допросе просто сослался на материалы уголовного дела, в то время как в деле такой информации также нет.

Азаматов приводи в качестве примера вопросы и ответы из допроса Артыкбаева, отмечает, что оперативник руководствовался не положениями закона, а лишь какими-то своими предположениями, ввиду наличия личной заинтересованности. Объективные сомнения не были устранены в ходе судебного следствия и должны трактоваться в пользу подсудимого.

Адвокат приводит ответы и вопросы свидетелей обвинения, которые не знают, не видели, не помнят каких либо противоправных действий со стороны Аметова, из чего можно прийти к выводу, что Аметов не имеет отношения ни к каким террористическим организациям. Свидетели защиты характеризовали Аметова только с хорошей стороны и также противоправные действия с его стороны не подтвердили.

Повисает пауза?

— Айдер Белялович, всё? — спрашивает судья.
— Нет, Ваша честь, разговоры какие-то были, поэтому остановился, — отвечает Азаматов.
— Это сторона защиты ведёт обсуждение, нам здесь терпимо, а там очень хорошо слышно, — поясняет судья.
— Айдер Белялович, простите пожалуйста, — обращается к коллеге адвокат Семедляев.
— Ничего страшного, — отвечает Азаматов и продолжает.

Азаматов обращается к экспертному заключению следствия, и поясняет, что не надо быть экспертом, чтобы понимать что это доказательство недопустимо. Это подробно разъяснила специалист Елена Навожилова. Адвокат цитирует ее выводы.

В конце выступления Азаматов напоминает о принципах независимости суда и состязательности сторон. Просит освободить Эрнеса Аметова в зале суда и прекратить в отношение него уголовное производство.

16:43
01 сентября
16:43
01 сентября
Выступление Сергея Легостова, который цитирует Чехова

Адвокат Сергей Легостов выступает коротко.

Он также ссылается на нарушения в части допроса скрытых свидетелей. Легостов цитирует фразу суда о том, что у свидетелей нет причин для оговора. Адвокат задаётся вопросом, правда ли нет?

Какие подготовительные насильственные действия 8 психически здоровых людей собирались предпринять? — риторически спрашивает адвокат.

Он указывает на отсутствие в действиях подсудимых состава статьи о насильственном захвате власти, — обвинение лишь строит ряд предположений о том, что подсудимые якобы как-то с кем-то будут объединяться для этого.

Адвоката также удивили сроки, которые запросила сторона обвинения, и он привёл в сравнение санкции ряда статей предыдущей редакции Уголовного кодекса, — сроки отличаются вдвое и больше.

Небольшое литературное отступления, — предупреждает Легостов. — Чехов «Палата номер 6», пока еще не экстремистский вариант.

Судья улыбается, адвокат читает: «Он не знал за собой никакой вины… Взрыв неудовлетворённого мстительного чувства».

Легостов просит оправдать Сервера Мустафаева.

16:52
01 сентября
16:52
01 сентября
Выступление Лили Гемеджи о секретных свидетелях, которых все знают, но никто не угрожал

В прениях выступает адвокатка Лиля Гемеджи. В начале речи указывает на внезапное окончание судебного следствия и ограниченное время для подготовки к прениям.

Гемеджи говорит об отсутствии фактов совершения Мустафаевым каких-либо действий, которые соответствовали бы квалификации обвинения.

Айше Асанова тихо плачет, муж смотрит на неё и успокаивает жестами.

Гемеджи переходит к оценке обыска в жилище Мустафаева, напоминая о нарушениях при проведении обыска: запрет допуска адвоката, ограничение в передвижениях, отсутствие процессуальных документов.

Гемеджи указывает на найденные у Мустафаева 9 листов А4 с названием книги «Исламское государство», при этом обвинением не было установлено их тождество с оригинальной книгой, которая доступна на сайте исламской партии в разделе Библиотека. Гемеджи считает данное доказательство, полученным с нарушением закона и недопустимым.

Мустафаев был ознакомлен с фонографической экспертизой только через полгода ее проведения, у него не было возможности заявить отвод экспертам и воспользоваться другими правами. Защиты считает, что эта экспертиза должна быть признана недопустимым доказательством.

Суд делает замечание Гемеджи за указание тех материалов, которые не были исследованы.
Гемеджи напоминает в ответ, что суд не спросил её мнения, есть ли у неё ещё что-то для представления в судебном следствии перед переходом к прениям.

Судьи Сапрунов и Зубаиров начали совещаться, Сапрунов махнул рукой. Гемеджи продолжила выступление с перечислением томов и страниц материалов дела. Председательствующий не стал ее останавливать.

Экспертиза с двумя экспертами одной специализации называется комиссионной и должна соответственно проводиться, — говорит адвокатка.

Стоит обратить внимание на формулировки вопросов, поставленных перед экспертами. В частности первый вопрос предполагает выяснить, какие фразы относятся к террористическим. Неизвестно, как экспертам стали известны ФИО подсудимых. В экспертизе подменяется объект исследования. Ряд заявленных экспертами методов исследования не были фактически использованы.

Судья Сапрунов во время ее выступления упёрся рукой в щёку и смотрит в экран ноутбука, Никитин — тоже в ноутбуке. Ризван Зубаиров смотрит в стол. Прокурор с интересом смотрит в экран телефона, сутулится.

Гемеджи указывает на множество нарушений экспертного заключения следствия, отмечает, что экспертов ознакомили с правами и ответственностью за год до проведения экспертизы.

Перейдя в выступлении к скрытым свидетелям, Гемеджи напоминает хадисы, по которым мусульманину нельзя запугивать другого мусульманина. Сами скрытые свидетели не заявляли в правоохранительные органы о том, что им поступали угрозы. В суде во время допроса они дали показания, что угроз не было. Секретный свидетель это уникальная находка российского правосудия, — говорит адвокатка. — На тему скрытых свидетелей было опубликовано множество юридических трудов.

Гемеджи  разбирает в общем показания скрытых свидетелей. В процессе допроса они не осмелились на большую ложь и сообщали, чаще всего, что им ничего не известно по ряду фактических действий со стороны подсудимых, которые подпадали бы под определения закона о противодействии терроризму.

Гемеджи напоминает последний привод свидетелей на допрос в суд. Тогда уже ФИО скрытых свидетелей были известны подсудимым, но на них не оказывалось никакого воздействия. Когда адвокаты направили повестки на адреса скрытых свидетелей, суд формально возложил их поиск на сторону защиты.

Гемеджи напоминает об ответах скрытого свидетеля о том, что он до сих пор является участником Хизб ут-Тахрир, до сих пор проходят сухбеты в селе Новенькое, и до сих пор он вносит членские взносы, к настоящему моменту, уже в размере около 500 000 рублей, при том, что фактически такими средствами он не обладает и не может обладать.

Гемеджи указывать на незнание ряда свидетелей о том, что следователи их допрашивали в рамках уголовного дела, им не разъяснялись права и ответственность и даже не предупреждали, что ведут допрос.

Гемеджи цитирует положения закона о правовой системе РФ и применении норм международного права. Перечисляет ратифицированные Россией конвенции.

Гемеджи говорит, что Мустафаев признан политическим заключённым, узником совести, журналистом Союза журналистов Украины.

Судьи переглядываются между собой. Гемеджи выступает уже почти полтора часа. Она останавливается, суд спрашивает, закончила ли она. Семедляев комментирует, что всего листов 50 осталось, просит объявить перерыв. Гемеджи на вопрос суда тоже говорит, что у неё ещё половина выступления.

Суд объявляет перерыв до 3 сентября.

12:17
03 сентября
12:17
03 сентября
Адвокатка Лиля Гемеджи продолжает выступление о нарушениях, с которыми Хизб ут-Тахрир была признана террористической

После перерыва, 3 сентября, заседание начинается с часовым опозданием. В зал заходят родственники и журналисты, адвокаты уже там дают консультации подзащитным.

В зал заходит судейская коллегия. Адвокатка Лиля Гемеджи продолжает выступление. Прокурор, опершись головой на руку, внимательно смотрит что-то в телефоне.

Гемеджи цитирует резолюцию ОБСЕ по пунктам в части нарушения прав крымских татар, мусульман. Упоминаются операции ФСБ и МВД по задержанию и обвинению в участии в Хизб ут-Тахрир. Обозначаются статистические данные первых задержаний, утверждается, что, в основном, это крымские татары, мусульмане, участники «Крымской солидарности».
Цитирует рекомендации Комиссариата Генеральной Ассамблеи ООН для России в части соблюдения прав граждан, обеспечения компенсации жертвам, привлечения ответственных за неправомерные действия, отменить ограничения для законной деятельности крымско-татарских сообществ.

Адвокатка цитирует положения резолюции Европейского Парламента, в которой также сказано о незаконных задержаниях представителей коренного крымско-татарского народа.

30 марта 2019 Европейский Союз сделал заявление о задержании крымских активистов, обвинении их в участии в Хизб ут-Тахрир. ЕС не признаёт применение российского законодательства в Крыму, считает необходимым снять с них обвинения. Комиссар ООН также отметил нарушение норм в области прав человека. ЕС ожидает от РФ прекращения нарушения прав человека. Госдепартамент США также осудил действия России

Цитирует статьи 1 и 2 4-й женевской Конвенции. Судьи в это время переговариваются между собой.

Гемеджи напоминает, что деятельность Хизб ут-Тахрир на территории Украины не запрещена и в связи с этим не может быть запрещена в Крыму. Даже если не учитывать положения норм международного права, суд обязан учитывать доказательства, в частности — положение Верховного суда РФ о запрете Хизб ут-Тахрир в соответствии с статьей 90 Уголовно-процессуального кодекса не может применяться, присутствует правовая неопределённость. Она устраняется решением Конституционного суда от 21 дек 2011 года №30.

В решении о признании Хизб ут-Тахрир запрещённой и террористической организацией не представлены однозначные идентификационные данные. Защита ссылается на федеральный закон о противодействии терроризму, цитирует оттуда определения террористической организации, которые не соответствуют указанному в судебном решении о запрете Хизб ут-Тахрир.

Актуальный Федеральный закон о противодействии терроризму устраняет основания, выделенные в решении Верховного суда РФ — только лишь приискание сторонников и пропаганда учения, что исключает преступность участия в организации.

Цитирует п. 22.6 Постановления Пленума о некоторых вопросах судебной практики террористической направленности: условия признания организации террористической с указанием требований на что должно ссылаться обвинение, ссылки на соответствующую дату в уголовном деле нет.

Таким образом в соответствии со статьей 75, статьей 90 УПК РФ, правовой статус обвиняемых неопределён — говорит адвокатка.

Гемеджи также напоминает содержание пресс-релиза спикера исламской партии в Украине Фазыла Амзаева о деятельности Хизб ут-Тахрир, где отрицается любая насильственная деятельность.

Гемеджи отмечает, что суд при вынесении решения о запрете Хизб ут-Тахрир был обязан делать это путём искового производства, открыто с предоставлением возможности для ответа организации. Цитирует положения закона, когда дело может быть рассмотрено в закрытом процессе и кто может присутствовать даже в таком случае, как должно быть опубликовано решение в связи с положениями Гражданско-процессуального кодекса. Указывает на нарушение требований ГПК Верховным судом, — указанные в решении организации не имели возможности участия в процессе.

Сервер Мустафаев дремлет в «аквариуме».

Гемеджи напоминает о нарушении прав Мустафаева, когда его удалили до конца судебного следствия. А также об ограничениях прав подсудимых в связи с назначением плотного графика заседаний, Напоминает о попытках начальника службы приставов Реутова привлечь её и адвоката Елену Пестовскую за консультацию подзащитного в перерыве к административной ответственности.

Просит приобщить речь к делу и возобновить судебное следствие и на этом заканчивает.

14:05
03 сентября
14:05
03 сентября
«Борьба с пороками общества сведена к нулю, борьба с инакомыслием и изображение борьбы с терроризмом возведена в абсолют» — речь адвоката Сияра Панича

Следующим в прениях выступает адвокат Сияр Панич.

Адвокат также как и коллеги указывает на приоритет международного права, в том числе в Конституции, нарушение норм международного права.

Считает, что дело подлежит прекращению, ссылается на ранее оглашённые резолюции ООН и Конвенции. Суд не позволил их приобщить, но они официально опубликованы.

Адвокат указывает на нарушение норм материального и процессуального права органами следствия, неточность и нелогичность фабулы обвинения, отсутствие подтверждения участия подсудимых в Хизб ут-Тахрир. Показания скрытых свидетелей он называет голословными.

Заключение лингво-религиоведческой экспертизы №107 также считает необоснованным. Отдельно говорит о показаниях оперативного уполномоченного Николая Артыкбаева, в которых он пользовался штампованными ответами с большим объёмом неопределённости. Также Артыкбаев регулярно ссылался на наличие доказательств в материалах дела, что впоследствии не подтвердилось, в материалах доказательства отсутствовали.

Скрытые свидетели, поясняет адвокат, давали надуманные показания, они не смогли дать ответы на уточняющие вопросы. Обвинение не смогло подтвердить вовлечение военнослужащих в Хизб ут-Тахрир, свидетели не могли подтвердить, назвать фамилии, назвать источник информации. Жители Крыма подтвердили, что никакой скрытности, агитации, вовлечения, беспорядков со стороны подсудимых не было.

Экспертиза №107 проведена некомпетентными экспертами, любому здравомыслящему человеку видно, что решение было предопределено, а текст подогнан под уже имеющееся решение, — говорит адвокат.

Фактически, стороной обвинения не установлена связь подсудимых с Хизб ут-Тахрир, как будто по логике обвинения в каждом случае эта партия создаётся локально.

Обвинением был оглашён протокол обыска в жилище у Салиева, — этот протокол и все изъятые доказательства адвокат считает недопустимыми доказательствами ввиду нарушения положений Уголовно-процессуального кодекса. Салиеву не был предоставлен защитник, прибывший адвокат был ограничен в допуске к Салиеву. На основании статьи 75 УПК, протокол и изъятые предметы должны быть признаны недопустимым доказательством и исключены из материалов дела.

Панич указывает на аналогичные обстоятельства проведения обысков у других подсудимых.

Для обвинения любая литература на тему ислама является запрещённой. Изъятые книги не были в списке запрещённых до прихода РФ в Крым. Никто не доводил до сведения содержание списков запрещённой, экстремистской литературы, не публиковал их на крымскотатарском языке. Места изъятия как правило указывали на то, что она не использовалась повседневно и её количество не предполагало распространение. Простому человеку узнать о том какая литература является запрещённой затруднительно.

Например, следствие изъяло распечатку с текстом о том, что «взятка» является харамом, при этом следствием не было указано, что этот текст где-либо запрещён.

Подсудимые не отрицали, что они общались друг с другом, но обвинение представило их общение, как подтверждение наличия организованной деятельности запрещённой в РФ организации.

Тимур Ибрагимов читает журнал «За рулем».

Панич повторяет обстоятельства нахождения и изъятия ноутбука во время обыска у Салиева, нарушение порядка проведения обыска, отсутствие письменного поручения у дознавателя Вишневской для осмотра ноутбука. Следователь в протоколе обследования помещения указал недостоверные сведения и домыслы в части отнесения ноутбука к данному обыску. Это, по мнению адвоката, является недопустимым доказательством.

Адвокат Панич напоминает, что суд делал замечание когда, чтобы адвокаты не ссылались на то, что не было оглашено. Указывает на то, что подсудимые были ознакомлены с экспертизой уже после её проведения, таким образом, были ограничены в праве на защиту. Панич на основании этого считает, что экспертизу следует считать недопустимым доказательством.

Суд останавливает адвоката, спрашивает, сколько он еще намерен выступать, Панич отвечает, что 3 страницы текста, предлагает дослушать и тогда уже объявить перерыв. Судьи с ним соглашаются.

Адвокат Панич перечисляет данные, находящиеся на оптических дисках, — в основном, переписки из социальных сетей. Указывает на отсутствие удостоверения личностей владеющих страницами, данные которых на дисках, следствием вообще не установлено, что именно подсудимые администрировали эти страницы.

Панич описывает особенности приобретения в переходный период в 2014-2015-м годах и после него sim-карт операторов мобильной связи для жителей Крыма, невозможность обычного приобретения карточки, в связи с этим он называет смехотворным заявление о том, что приобретение sim-карты не на своё имя — это способ конспирации. Привёл в пример, как сам приобретал карточку и ему долгое время приходили sms-сообщения для другого человека о необходимости погашения задолженности.

Подсудимые прямо осуждали совершение террористических актов даже в изъятой следствием переписке, — напоминает давокат.

Решение Верховного суда РФ о запрете Хизб ут-Тахрир Панич также называет незаконным и не обоснованым, которое, к тому же, не опубликовано официально — оно не может быть применено к подсудимым и не имеет юридической силы.

В качестве реплики Панич комментирует речь прокурора, отмечает её схожесть с лозунгами, и что она подходит для выступления на митинге. Может быть когда-нибудь кем-нибудь будет посягательство на государственный строй, — иронизирует адвокат. — Гособвинитель делал не однозначные ссылки на период царской России, с такими доводами можно уйти очень далеко.

Борьба с пороками общества сведена к нулю, борьба с инакомыслием и изображение борьбы с терроризмом возведена в абсолют, — заканчивает речь адвокат. У гособвинителя есть какая-то своя правда и свой мир, где якобы эти опасения оправданы. Многие уважаемые международные организации высказывались по этому поводу и невозможно представить, чтобы они заступались за террористов. Любое государство может погубить несправедливая судебная система.

Сияр Панич просит освободить подсудимых, вернуть им изъятое имущество, снять с них обвинения

Суд объявляет перерыв до понедельника.

11:46
07 сентября
11:46
07 сентября
«Это не обвинение, это какая-то эзотерика», — речь адвоката Эмиля Курбединова в прениях

7 сентября, после перерыва на выходные суд заходит в зал и объявляет заседание продолженным. В прениях выступает адвокат Эмиль Курбединов, речь он подготовил в письменном виде для приобщения после выступления.

Эмиль Курбединов в Верховном суде РФ. Фото: Антон Наумлюк, Ґрати

Адвокат начинает с уверенности в том, что рано или поздно подзащитные будут оправданы. Адвокат отмечает нарушение международного, национального права, нарушения положений Уголовно-процессуального кодекса судом и государственным обвинением: регулярное удаление подзащитных с заседаний, ограничение их передвижения после 18 часов, создание пыточных условий для подсудимых, необоснованное частное определение в отношении адвокатки Лили Гемеджи, нарушения ещё на стадии следствия, недопуск адвокатов на обыски и др.

Адвокат перечисляет ряд действий, относящихся к составу вменяемого преступления, которые не были совершены Марленом Асановым, якобы в связи с тем, что они были заранее пресечены. При этом секретный свидетель Бекиров рассказал суду только то, что Асанову якобы были переданы неизвестным 400 тысяч долларов без планирования какой-либо террористической, противоправной, насильственной деятельности.

Никаких действий из перечисленных в Федеральном законе «О противодействии терроризму» подсудимыми совершено не было.

ФСБ, по сути, пресекает деятельность не участников террористической организации, а общественных активистов, преследования которых не было бы без решения Верховного суда РФ о Хизб ут-Тахрир, — отмечает адвокат.

Свидетель Николай Артыкбаев указал, что является сотрудником ФСБ и в своей деятельности руководствуется ФЗ «О противодействии терроризму», он стал инициатором дела. Но в деле подзащитных нет ничего из того, что должен был выявить и пресечь оперативный уполномоченный Артыкбаев. Из его показаний следовало, что обвиняемые обязательно совершат что-то террористское, что-то халифатское, но в будущем, и это нужно было пресечь.

Во время гражданского процесса не могут рассматриваться вопросы, подлежащие рассмотрению в уголовном процессе, — говорит адвокат про решение Верховного суда РФ о запрете Хизб ут-Тахрир.

Терроризм без терроризма вынуждает обвинение говорить просто о том с кем якобы ругались подсудимые, повторять слова «джихад», «халакат», смотреть исламские ролики, говорить о каких-то собраниях.

«Это не обвинение, это какая-то эзотерика», — заканчивает речь Курбединов.

12:32
07 сентября
12:32
07 сентября
Адвокат Назим Шейхмамбетов критикует практику засекречивания свидетелей

В защиту Эдема Смаилова и других подзащитных в прениях выступает адвокат Назим Шейхмамбетов.

Он начинает с вопроса необоснованности засекречивания свидетелей обвинения, говорит об отсутствии реальной угрозы жизни и здоровью скрытого свидетеля Бекирова. А Уголовно-процессуальный кодекс разрешает секретить личность свидетеля лишь при определенных обстоятельствах, прежде всего, при угрозах ему и близким. Недостаточно лишь одного субъективного мнения и желания свидетеля.

Адвокат Назим Шейхмамбетов (в центре) комментирует заседание. Фото: Ґрати

Шейхмамбетов ссылается на ряд определений Конституционного суда, практику ЕСПЧ об обеспечение безопасности свидетелей путём сокрытия их личности, требований международного и национального законодательства, необходимости наличия объективного обоснования использования таких мер.

Сокрытие личности даёт существенное преимущество для обвинения, не позволяет выявить наличие неприязненных отношений, зависимости от следствия, наличия заболеваний исключающих возможность дачи показаний, — говорит адвокат.

Несмотря на сокрытие личности свидетеля, суд не скрывает личности экспертов, заключение которых является осью обвинения (в том числе, в нескольких крымских делах по Хизб ут-Тахрир).

Сокрытие свидетелей удобно для обвинения, один и тот же человек может являться агентом, который ведёт аудиозапись, и скрытым свидетелем.

Шейхмамбетов считает, что подсудимые должны быть оправданы за отсутствием состава преступления в их действиях.

14:08
07 сентября
14:08
07 сентября
В прениях выступает адвокатка по назначению Елена Пестовская

В прениях выступает адвокатка Елена Пестовская. Она адвокатка по назначению, но одна из немногих, кто участвовал в работе команды защиты.

Адвокатка перечисляет страны и условия функционирования в них Хизб ут-Тахрир. Напоминает тезисы коллег о неправомерности решения Верховного суда в гражданском процессе, в котором Хизб ут-Тахрир была признана террористической.

Пестовская приводит хронологию привлечения мусульман за участие в Хизб ут-Тахрир. В начале составы обвинения и наказания были мягче, но все дела объединяет нежелание обвинения предоставить реальные обоснования причастности обвиняемых к Хизб ут-Тахрир и планировании ими террористической деятельности.

В этом процессе также не приведено обвинением доказательств вступления в Хизб ут-Тахрир и того, что обвиняемые не вышли из партии после 2014 года, — считает Пестовская.

На момент задержания Сервера Мустафаева не содержалось указаний на то, что он участвует в Хизб ут-Тахрир. К 21 мая 2017 года оперуполномоченный ФСБ Николай Артыкбаев лишь на основании неизвестных оперативных данных сделал вывод о принадлежности Мустафаева к исламской партии.

Считает необходимым оправдать подзащитного и освободить.

14:14
07 сентября
14:14
07 сентября
Адвокат Тарас Омельченко припоминает суду все нарушения прав на защиту во время процесса

После Пестовской выступает адвокат Тарас Омельченко.

Он начинает выступление с того, что суд в начале процесса уже допустил нарушение: огласил обвинительное заключение, чем показал предвзятость и выполнил функцию обвинения. Суд не предоставил подсудимым возможности дать показания по предъявленным обвинением, неизвестно почему суд считает, что ни одного свидетеля защиты это достаточное количество. Омельченко видит предвзятое отношение и воспрепятствование адвокату со стороны суда в том, что ему было отказано в вызове и допросе свидетелей. Вопросы в порядке выступлений в заседаниях задавались обобщённо и не уточнялись мнения каждого защитника.

Омельченко видит также нарушение в том, что суд ограничивал защиту в представлении доказательств и заявлении ходатайств.

Адвокат критикует выступление прокурор в части использования иностранных слов и терминов без перевода, использования выражений «общеизвестный факт». Непонятно что за общеизвестный факт, но понятно почему обвинение использует такие выражения, это связано с отсутствием реальных доказательств и наряду с оперативными данными, показаниями скрытых свидетелей используется для восстановления пробелов обвинения,— говорит адвокат.

Омельченко напоминает, как он на 2 недели был лишён возможности защищать своего доверителя, когда находился на карантине с подозрением на коронавирус. Отмечает, что он без проблем участвовал в апелляции по видео-связи, но в заседании Южного окружного военного суда почему-то был ограничен в праве.

Адвокат напоминает суду о нарушении права на защиту, когда адвокат по назначению не подал вовремя апелляционную жалобу. Считает несправедливым в таких ситуациях решения судов о выплате компенсации за участие защитника по назначению, который не посещал подзащитного, не согласовывал позицию, не представлял его интересы.

Омельченко отмечает нарушение этических норм судом, которые зафиксированы в аудиопротоколе. Так например, когда суд использовал слово «выгнать» вместо «удалить» по отношению к слушателям.

Нарушение права на защиту также выражается в систематическом назначении ежедневных заседаний. В условиях когда подсудимые прибывают к 21 часу в СИЗО, а в 22 часа по распорядку они вынуждены спать вместо подготовки к следующему заседанию. Подзащитный вместо подготовки и внимательного наблюдения за процессом вынужден был спать ввиду сильной усталости и наличия проблем со здоровьем.

Омельченко просит возобновить судебное следствие для обеспечения права доверителя на защиту: для заявления ходатайств, вызова свидетелей.

Напоминает, как суд, когда нужно было прокурору продлевал заседание после закрытия суда ради допроса скрытого свидетеля.

Считает лукавством слова прокурора об интересах подсудимых в скорости процесса, потому как прокурор представляет государственное обвинение и вряд ли заботится о подсудимых.

Суд прерывается на несколько минут и вновь продолжает.

В Обвинительном заключении не установлены даты, использовано не установленное определение «приверженец». Адвокат не может вспомнить, чтобы обвинение предоставило уставные документы организации для подтверждения целей Хизб ут-Тахрир. Неизвестно — к этой ли партии относятся цели, описанные обвинением, не созвучны ли они иной партии.

Адвокат считает необходимым раскрыть в рамках процесса, как обвинение пришло к выводу о целях Хизб ут-Тахрир, задаётся вопросом, можно ли в таком случае направить запрос в ту страну, где Хизб ут-Тахрир не запрещена и получить список целей организации.

В обвинительном заключении упоминаются «страны СНГ», хотя, в данный момент, такого объединения не существует.

«Является ли такое обвинение понятным?» — задается риторическим вопросом Омельченко. И тут же сам отвечает, цитируя куски обвинительного заключения.

«…путём воинствующей пропаганды…» не понятно как это, но ладно, говорит адвокат. «…активно вербовал новых сторонников…» ни одного не было представлено.

Доказательств вербовки Ибрагимовым новых участников Хизб ут-Тахрир вообще не представлено.

«…нетерпимостью к другим религиям…» нетерпимость какая должна быть, запрещена ли она? В Конституции не закреплено обязательство быть терпимыми.

Омельченко говорит, что сам он не мусульманин и при нём доверитель всегда переходит на русский язык, корректно выражается, даже к адвокату-назначенцу какую-то нетерпимость не проявляет.

«…целенаправленного внесения раскола в общество… — продолжает Омельченко, — Если я болею за одну футбольную команду, а кто-то за другую, я говорю что моя команда лучшая, я вношу раскол в общество? Башкирские эксперты, конечно, подтвердят, что это вносит раскол в общество».

Омельченко отмечает отсутствие официального опубликования факта, что Хизб ут-Тахрир запрещена, а это исключает уголовное преследование. В материалах дела не указано откуда Тимуру Ибрагимову должно было быть достоверно известно, что Хизб ут-Тахрир запрещённая организация.

Адвокат полагает, что в таком случае вопрос стоит о пере-опубликовании законов в Крыму.

«…действуя совместно с Асановым и Беляловым…» при этом в материалах дела нет ни одного доказательства о встречах, умышленной организации ими деятельности ячейки этой организации. В ходе судебного заседания ни один свидетель не показал, что Ибрагимов принимал присягу, у него не были изъяты доверенности или договоры, данные банков, подтверждающие участие в Хизб ут-Тахрир.

Оперативный уполномоченный Николай Артыкбаев ссылается на то, что организация действовала в Крыму до 2014 года. В обвинительном заключении не установлены время и место значит не установлено и факта преступления.

Также в отношении Марлена Асанова и Мемета Белялова, не установлено факта вербовки.

Омельченко ходатайствует о проверке анкетных данных скрытых свидетелей, которых вызывала защита, а приставы, когда защита их тоже заявила в качестве свидетелей, не нашли.

Суд объявляет перерыв на обед.

17:04
07 сентября
17:04
07 сентября
«Мне бы хотелось, чтобы суд принял решение, о котором можно было бы сказать в будущем, что оно принято, по крайней мере, по закону» — адвокат Тарас Омельченко

После обеда Омельченко продолжает выступление.

Адвокат продолжает сравнивать обвинительное заключение с представленными обвинением доказательствами.

Омельченко ставит вопросы, на которые, по его мнению, следствие так и не ответило, а в суде не доказало. Когда была организована ячейка? Если она действовала в Украине, кто из головного офиса партии уполномочил их на это, как можно организовать и создать то, что уже существовало при Украине? Как было установлено идейное вдохновительство, кто был вдохновителем? Ибрагимов, Асанов, Белялов? Или это копия текста с разными данными людей? Где подтверждение получения агитационных навыков именно для осуществления террористической деятельности? Как соотносятся понятия «общество» во фразе про раскол общества, который подсудимые якобы хотели привнести и «население» в тексте обвинительного заключения?

Какая деятельность Тимура Ибрагимова является антиконституционной, какая антироссийской? Почему только оперуполномоченный Николай Артыкбаев знает об этой деятельности? Как вообще бывший сотрудник СБУ может давать показания в Российском суде и при этом еще утверждать: «Людям с материка сложно понять реалии крымских отношений»? Сложно понять логику человека, который предал одно государства и в другом говорит, что подсудимые занимались террористической деятельностью».

Руководство деятельностью ячейки в материалах дела не установлено, несмотря на большое количество изъятых вещей, проверку всех электронных средств связи. Ни один свидетель не заявил, что Ибрагимов руководил ими или кем-то ещё. Ввиду того, что сторона обвинения не предоставила уставных документов партии — невозможно установить, соответствовали ли цели и задачи ячейки целям и задачам партии или Тимур их настолько сильно изменил, что никаких собраний и деятельности не было? Артыкбаев сам не смог ответить на вопрос, были ли какие-либо конкретные планы у Ибрагимова и других подсудимых?

В обвинительном заключении указано проведение Ибрагимовым сухбетов, религиозно-политических уроков, но религиозно-политические уроки не запрещены на территории РФ, в Уголовном кодексе отсутствуют такие деяния.

Ни один из экспертов из Башкириского педуниверситета не сказал, чем отличаются религиозные праздники запрещённой организации и иных, не запрещенных организаций.

Ни один из свидетелей не показал, что его не пустили в мечеть. Неизвестно где находились 38 человек, которые также былт в мечети помимо подсудимых и скрытых свидетелей во время записанного разговора.

Сомнительно утверждение прокурора о том, что «есть у него sim-ка жены — значит он что-то скрывает».

В обвинительном заключении не указано о распределении Ибрагимовым ролей в ячейке, в материалах нет чёткого указания на то, что Ибрагимов определял меры конспирации. После многочисленных обысков компьютерного магазина не было найдено ни одного запрещённого файла.

«В деле я не видел ни одного планшета кроме моего», — говорит адвокат.

Литература появляется только во время обысков и не установлено наличие отпечатков подсудимых или членов их семей на ней. Выходя за пределы одного дела видно, где слабые места, если бы суд принципиально поставил вопрос наличия отпечатков пальцев, обвинения отпали бы.

Прокурор не смог пояснить обвинения в отношении Ибрагимова, он говорил общими словами.

Обвинением не представлены «программные задачи» Хизб ут-Тахрир, соответственно суд не может ссылаться в своём решении на их наличие.

У Омельченко вопрос к обвинению — о моменте, когда деятельность подсудимых стала экстремистской и террористической, исходя из обвинительного заключения.

Организаторы были задержаны в 2017 году, а ячейка действовала пока не арестовали Сервера Мустафаева, при этом, у следствия нет никаких данных о деятельности ячейки за этот период.

Из обвинительного заключения видно, что одни и те же деяния квалифицированы дважды, — непонятно какими действиями Ибрагимов руководил ячейкой, а какие были направлены на захват власти.

Решение Верховного суда РФ 2003 года о запрете Хизб ут-Тахрир может не соответствовать более актуальному федеральному закону 2006 года о терроризме, а значит полностью или в части принятые решения по конкретным делам может быть обжаловано. Из постановления Пленума Верховного суда РФ — привлечение к ответственности за участие в террористической организации возможно:

— за изучение литературы террористического характера, а не религиозно-политической

— организационные действия, связанные непосредственно с организацией террористической направленности

— выполнение действий, направленных на достижение целей организации. Соответствуют ли эти цели целям организации или Ибрагимов изменил их до неузнаваемости? Обвинение интересовали цели организации или ячейки?

Если ячейка является частью организации, то у неё должны были быть атрибуты организации, но в материалах дела такие сведения отсутствуют.

«Две команды собрались, Зенит и Спартак, сегодня так объединились, завтра по-другому. Это похоже на детский сад, а не деятельность террористической организации, — комментирует Омельченко свою позицию. — Цели которые мой доверитель должен был достигнуть должны были быть соответствующими целям террористической организации, а не просветительскими»

Омельченко отмечает, что СМИ после первого заседания рассказали о запрещённой организации больше, чем он или его доверитель знали.

Адвокат указывает, что список и решения о признании террористическими организаций публикуется в Российской газете, а о решении 2003 года упоминаний в Российской газете не было как в 2003 году, так и в 2006 году. Как говорит Пленум, привлечение к ответственности возможно только после официального опубликования соответствующего решения, федерального закона. Нет официальной публикации — значит лицо не знало и не могло знать о запрете, соответственно умышленно выполнять какие-то действия. Издание для опубликования должно быть общедоступным, а нормативно-правовой акт должен быть опубликован полностью.

Омельченко интересуется, где можно узнать о том, какой официальный источник опубликовал сведения о запрете Хизб ут-Тахрир. Впрочем, он добавляет, что анализ аналогичных дела показывает, что в приговорах суд не указывает источник.

Омельченко заявляет ходатайство. Сообщает, что у него есть приговор, в котором указано лицо, которое участвовало в деятельности Хизб ут-Тахрир в Екатеринбурге, соответственно есть возможность получить сведения о том был ли он организатором, может быть он доставлял денежные средства. В связи с этим адвокат просит суд вернуться на стадию судебного следствия и проверить.

К экспертизе следствия есть вопрос территориальной относимости, в деле нет сведений об обращении в государственные экспертные учреждения до обращения в башкирское экспертное учреждение.

В материалах дела отсутствует разрешение изучить материалы для экспертов. Необходимо выяснить, кто эту запрещенную литературу привёз в экспертное учреждение, решить вопрос о допустимости этой экспертизы, в том числе в связи с выходом экспертами за пределы их компетенции. Адвокат говорит об отсутствии структуры и методики экспертного заключения башкирских экспертов.

«Все понимают, что у суда не очень много возможностей для манёвра и практика показывает, по тяжким статьям дела заканчиваются обвинительным приговором», — прогнозирует адвокат.

Я прошу учесть, что в течение года (с момента первых задержаний по делу и до задержания Сервера Мустафаева — Ґ ) никаких встреч не было и не могло быть, доверитель может не готов так сказать, но я, как юрист прошу расценить это как добровольный отказ от участия в организации, — обращается к суду Омельченко. Более того, на свободе находятся другие два участника, один из них давал показания, что до сих пор ходит на сухбеты и халакаты и сдаёт деньги.

Омельченко считает несоразмерным запрошенное прокурором наказание за три встречи в мечети.

«Мне бы хотелось, чтобы суд принял решение, о котором можно было бы сказать в будущем, что оно принято, по крайней мере, по закону. Во всех показаниях свидетель Николай Артыкбаев ссылается на оперативные данные. Он свои источники не может назвать, а если не может, то они не могут быть положены в основу приговора».

Омельченко напоминает, что когда он был на карантине, суд решил, что Ибрагимов обойдется и без него в процессе. Попытки оказать давление на защиту бессмысленны, защита выполняет свои обязанности, — говорит он суду.

«Именно в данном процессе ответы «да», «есть», «так точно» по уставу говорят не об участии равных сторон, а участии начальника, подчинённого и ненужной стороны защиты, — Омельченко распределяет роли обвинения, суда и адвокатов в процессе. — Говорить о том, что суду удалось обеспечить равноправие и состязательность, не стоит. Где сказано, что председательствующий определяет время для заявления ходатайств?».

Судьи активно переговариваются между собой, Омельченко специально делает паузу. Суд просит продолжать, заверяет, что слушает.

Омельченко говорит о допросе свидетелей. Ни один скрытый свидетель не подтвердил наличие конфликтов с участием Ибрагимова. Непонятно, чем доказывается членство в запрещённой организации. Такое ощущение складывается, что Артыкбаев сам выбирал кто будет в запрещённой организации или нет, — говорит адвокат. Судья замечает ему, что он повторяется и просит обойтись без повторов.

Омельченко огрызается, что замечание суда — это препятствие для участия в прениях, он может хоть по 8 раз повторять одно и то же. Впрочем, тут же заявляет, что повторов не было.

Омельченко вспоминает показания Артыкбаева о негативном отношении Ибрагимова к правопорядку, — эти показания опровергаются отсутствием штрафов и ответом участкового о том, что данные о привлечении Ибрагимова к ответственности отсутствуют.

Омельченко полагает возможным прекратить преследование и освободить Тимура Ибрагимова. Но можно и вернуться на стадию судебного следствия и предоставить возможность Ибрагимову дать показания.

17:11
07 сентября
17:11
07 сентября
Самое короткое в истории суда выступление адвокатки Татьяны Морозовой

«Мое выступление будет самым коротким в истории Южного окружного военного суда», — начинает свое выступление адвокатка по назначению Татьяна Морозова.

Она ровным голосом бегло перечисляет типовые нарушения принципов уголовного судопроизводства в этом деле, обозначает позицию обвинения в отношении Сервера Зекирьяева, описывает ход допроса свидетелей обвинения, напоминает аргументы коллег о необходимости признания показаний свидетелей обвинения недопустимыми, отмечает, что ни один из них не узнал Зекирьяева, констатирует отсутствие зафиксированных действий Зекирьяева, которые бы соответствовали предъявленнному ему обвинению.

Морозова считает, что вина Зекирьяева не доказана и все объективные сомнения должны толковаться в его пользу, считает необходимым Зекирьяева оправдать.

18:50
08 сентября
18:50
08 сентября
«Мы считаем себя невиновными и мы гордимся, что нас преследуют за религию» — выступление Марлена Асанова в прениях

Первым из подсудимых в прениях выступает Сервер Мустафаев, но «Ґрати» намерены опубликовать ее подробный анализ отдельно. Следующим выступает Марлен Асанов. Ему прокурор запросил 20 лет лишения свободы и штраф — 800 тысяч рублей (291 тысяча гривен).

Асанов представляется как «политзаключённый, вынужденный гражданин РФ». Вначале речи он благодарит всех, кто пришел их поддержать. Говорит, что его беспокоит не то, что пережил он, а то, что пришлось пережить его детям.

Марлен Асанов. Фото: Ґрати

Около 6 часов утра он увидел как вооружённые люди и человек с камерой проникают к нему в дом. Ему приказали лечь на пол, один из силовиков сказал детям «не плачьте, мы снимаем кино», — вспоминает о том, как у него проходил обыск Асанов.

«Очередной раз я увидел, что система стоит на стороне обвинителя», — говорит он.

Асанов рассказывает, что адвоката к нему не пустили, понятые были незнакомыми людьми и во время обыска они находились в одном месте, иногда даже спали.
После обыска у его детей начались проблемы со здоровьем на нервной почве.

Асанов задаётся вопросом — кто преступник: те кто обыскивал его дом и представил его как террориста или он. Сотрудники и раньше «посылали знаки», интересовались почему он не уехал, как другие, когда была возможность.

В это время Сервер Мустафаев, утомившись от речи, которую произносил на протяжении двух дней, задремал сидя.

«Нас самым лучшим образом характеризуют люди, которые пришли нас поддержать», — продолжает Асанов.

Асанов говорит о свидетелях, особенно выделяя оперуполномоченного Николая Артыкбаева и засекреченного свидетеля Константин Тумаревича, участвовавшего в суде под псевдонимом «Иванов». Первый организует уголовные дела, второй гражданин Латвии с проблемами с законом, незаконно находится на территории РФ, — характеризует их Асанов .

Суд прерывает его и поясняет, что нужно использовать псевдонимы, которые были обозначены в процессе, чтобы суд мог исследовать материалы, на которые идёт ссылка.

Асанов говорит, что знает о проблемах свидетеля и полагает, что они дают возможность использовать его спецслужбами. Асанов говорит, что Артыкбаев знал подсудимых ещё при Украине, называет его клятвопреступником, припоминая его работу в СБУ до 2014 года.

Еще один засекреченный свидетель — Салухаддин Нарзуллаев также имел проблемы с гражданством, Асанов безвозмездно пытался ему помочь, консультировался со специалистами, но они не смогли ничего сделать.

Кто-то из подсудимых хочет перерыв, суд сообщает, что скоро заканчивает и говорит Асанову продолжать.

Асанов сравнивает допросы засекреченных и открытых свидетелей. Показания замначальника крымского «Центра Э» Александра Кожушного  Асанов называет попросту лживыми. Во время обысков в кафе Асанова «Салачик» не было никаких беспорядков, провоцирующих призывов, блокирования дороги, как это утверждал Кожушной. Это подтверждается показаниями открытых свидетелей. По мнению Асанова, скорее всего, это как раз сам Кожушный и другие сотрудники, а на обыск привезли две машины ОМОН, были провокаторами.

Положительные характеристики дали все свидетели защиты: учителя, коллеги подсудимых — все кто знает подсудимых.

Асанов поясняет, что брал на работу людей всех национальностей и это подтверждается показаниями свидетелей.

Вспоминает ситуацию, когда непродолжительное время у него работала сотрудница, которая попала в больницу. Там она сказала ему, что если перенесёт операцию, то примет его веру, что ни один мужчина в жизни не относился к ней так хорошо, а муж бил её пока не умер. После операции она умерла.

Асанов сожалеет что суд не разрешил допрос свидетелей, даже тех которые уже прибыли в суд.

Асанов отмечает ряд нарушений, допущенных, по его мнению судом:

  • Удаление Сервера Мустафаева до конца судебного следствия
  • Частное определение в отношении адвокатки Лили Гемеджи
  • Частые предупреждения в отношении защитников
  • Проведение заседаний, когда подсудимые болели
  • Проведение заседаний до 20:00
  • Отказ суда от приобщения и исполнения положений международных резолюций

Суд делает замечание Асанову за резкую критику.

«Мы считаем себя невиновными и мы гордимся, что нас преследуют за религию. Мы не преступники, мы не считаем себя преступниками и международное сообщество не считает нас преступниками», — заканчивает свою речь Асанов.

12:34
09 сентября
12:34
09 сентября
Эдем Смаилов говорит о попытках следователя принудить его к признательным показаниям, которые называет самооговором

На следующий день заседание начинается с большим опозданием. Секретарь утверждает, что из-за поздней доставки подсудимых из СИЗО. В прениях выступает Эдем Смаилов. Он готовится несколько минут и судья теряет терпение: «Вы отказываетесь от участия в прениях? Что вы тяните?».

Смаилов замечает, что сторона обвинения воспринимает позицию стороны защиты как субъективную, а свою как объективную, так же позиции сторон принимают суды уже третий год подряд.

Эдем Смаилов. Фото6 Ґрати

Смаилов ссылается на федеральное законодательство, задаёт вопрос, почему обвинение умалчивает об отсутствии террористических актов со стороны Хизб ут-Тахрир во всём мире за всю историю существования исламской партии?

Смаилов пересказывает позицию обвинения и спрашивает о фактах, — их в доказательствах гособвинения он не находит. Считает, что прокурор Евгений Колпиков, как юрист, понимает, что доказательств террористической деятельности подсудимых нет. В этом Смаилов видит предвзятость госорганов.

Действия сотрудников спецслужб Смаилов описывает словом «фабрикация» — оценка действиям подсудимых фактически уже дана и суд просто оборачивает это законом.

Смаилов рассказывает об обыске: 21 мая 2018 года около 6 часов утра в дверь постучали, представились ФСБ России. Он сильно переживал за своих детей, жены в это время дома не было. У младшей дочки после обыска началась пневмония. Сотрудники ФСБ спросили, есть ли у Смаилова литература, изданная Хизб ут-Тахрир? Он ответил, что есть  — они лежали в нежилом помещении с множеством других книг, сотрудники описывали литературу около двух часов.

Книги, о которых Смаилов слышал, что они якобы экстремистские (например, «Крепость мусульманина»), сотрудники не взяли, их целью была именно литературу Хизб ут-Тахрир.

После ареста Смаилова опознавал тайный свидетель в ФСБ. Понятые и следователь не смогли ответить на вопрос, по каким признакам и приметам Смаилова опознали, как члена Хизб ут-Тахрир. Следователь сказал, что сейчас уточнит и попытался выйти из кабинета. Адвокат заметил, что если следователь сейчас выйдет из кабинета, это будет нарушением порядка следственного действия, — тот остановился.

Сервер Мустафаев засыпает сидя, — устал. Заседания идут три дня подряд с утра до вечера. Подсудимые не успевают есть, не успевают спать и спокойно готовится к прениям.

Смаилов пересказывает обстоятельства постоянного продления ему мер пресечения, называет решения судов незаконными. Смаилов возмущается: как можно на основе пустого предположения держать людей месяцами под стражей и позже осуждать на длительные сроки.

Рассказывает как сотрудник ФСБ предлагал ему оговорить себя и дать признательные показания.

Суд прерывает Смаилова, разъясняет, что вопрос стражи не рассматривается в прениях, ему необходимо перейти к показаниям. Смаилов отвечает, что у него в речи частично его показания, которые ему не дали сказать.

Суд говорит на это, что Смаилов сам отказался давать показания.

Смаилов продолжает описывать условия заключения под стражу, утверждает, что его пытались склонить к самооговору, таким образом, по его словам, оказывается давление на него самого и на его семью.

Результаты допроса скрытых свидетелей в суде Смаилов называет формальными, бессодержательными: в них не было фактов.

Смаилов снова начинает говорить о продлениях арестов, но суд его прерывает и снова разъясняет, что вопросы стражи не касаются вопросов которые рассматривает этот суд. Смаилов постоянно возвращается к тому, как следователь предлагал ему дать признательные показания, и называет это попыткой принудить к самооговору.

Суд его прерывает. Адвокат Алексей Ладин просит перерыв для консультации.
Судья, уже не для протокола, предупреждает Смаилова, что он может расценить такое выступление, как отказ от участия в прениях.

12:55
09 сентября
12:55
09 сентября
Решение Верховного суда РФ о признании Хизб ут-Тахрир террористической организацией не опирался на действующий в то время закон «О противодействии терроризму» — Эдем Смаилов

После перерыва и консультаций с адвокатом, Смаилов вновь повторяет, что его арест был незаконным, но он убрал об этом три страницы из текста выступлений и продолжил выступление.

Смаилов переходит к анализу решения Верховного суда РФ, которым Хизб ут-Тахрир была признана террористической организацией, а также закола 1998 года «О противодействии терроризму» и последнего закона 2006 года «О противодействии терроризму». Он цитирует определения терроризма, террористического акта, вербовки и другие термины, и отмечает отсутствие террористической деятельности (в соответствии с определением закона) в деятельности Хизб ут-Тахрир.

Прокурор Колпиков в это время внимательно смотрит в телефон, не отвлекаясь.

Смаилов обращает внимание, что в решении Верховного суда РФ 2003 года термин «террористическая деятельность» не применялся к Хизб ут-Тахрир, то есть суд не опирался на закон 1998 года, хотя нового закона 2006 года с описанием террористической деятельности, в том числе, в виде вербовки, тогда еще не было.

Смаилов обращает внимание суда на различия между законами 1998 и 2006 года «О противодействии терроризму». При этом решение Верховного суда 2003 года, по факту, опирается на закон 2006 года, а не на действующий в то время.

Суд объявляет перерыв на обед.

15:50
09 сентября
15:50
09 сентября
«В Российской Федерации существует закон, но не существует верховенства закона», — Эдем Смаилов в прениях

После обеда Смаилов продолжает сравнивать решение Верховного суда РФ о признании Хизб ут-Тахрир террористической организацией с законом 2006 года «О противодействии терроризму». Во время принятия решения по Хизб ут-Тахрир, был использован термин «идеология насилия», — отмечает Смаилов, — который появился в законе 2006 года.

Судья прерывает Смаилова и говорит, что в прениях необходимо оценивать доказательства.

Смаилов отвечает, что и так уже сократил своё выступление в части замечаний к решению Верховного суда РФ и, вообще-то, суд ограничивает его выступление.

Смаилов рассказывает об отношениях подсудимых между собой, вообще об отношениях жителей Бахчисарая и прихожан мечети, где происходят случайные встречи, приветствия и общение. Пояснил, что подсудимые знают скрытых свидетелей поверхностно, как и те обвиняемых. Подсудимые имеют номера телефонов друг-друга просто потому что живут в одном поселке, при этом общение может быть не регулярным.

Смаилов повторяет, что книги Хизб ут-Тахрир он приобрёл законно за свои деньги, а приобретение книг не запрещено, а Российская Федерация хочет уничтожить его имущество. Он не считает, что должен под кого-то подстраиваться, ведь от его действий никто не пострадал и не пострадает. По Уставу местной религиозной общины Топчекой, — пояснил Смаилов, — он может приобретать любую религиозную литературу, но суд не принял Устав организации для приобщения к материалам дела.

«В Российской Федерации существует закон, но не существует верховенства закона», — говорит Смаилов.

Смаилов говорит, что не верит, что дело будет объективно рассмотрено: доказательства обвинения построены по шаблону, характер уголовного дела заказной, задачи процесса лишь в придании законного вида преследованиям.

Он пересказывает показания оперуполномоченного ФСБ Николая Артыкбаева, параллельно делая замечания. Непонятно, откуда Артыкбаев взял 3 этапа развития Хизб ут-Тахрир (согласно показаниям оперативника, исламская партия сейчас находится на втором этапе набора сторонников, а на третьем должен начаться насильственный захват власти), что это за база «палестинское отделение «Братья мусульмане», что за Халифат XII века феодального общества, которое якобы хочет построить Хизб ут-Тахрир, в показаниях Артыкбаева — суд не позволил защите уточнить. Смаилов зачитывает историческую справку о времени возникновения понятия «халифат», сравнивать со сведениями, которые представлял Артыкбаев.

Суд его вновь останавливает и просит не рассказывать про феодальные общества. Судья Ризван Зубаиров при этом назвал Смаилова Мустафаевым. Когда судью поправили подсудимые, Зубаиров шутливо ответил, что он под впечатлением от речи Смаилова.

Продолжая комментировать показания свидетелей обвинения, Смаилов вспоминает, как замглавы Центра по противодействию экстремизму Александр Кожушной не смог отличить Хизб ут-Тахрир от ИГИЛ, и даже не знал, что Марлен Асанов был в Хадже в то время, по словам оперативного сотрудника, находился в Бахчисарае и руководил деятельностью ячейки.

Смаилов переходит к итогам выступления. Он говорит, что убедился в том, что суд не интересуют реальные обстоятельства дела: суд ограничивал возможности защиты в отводах, ходатайствах, возражениях, сторона защиты выражала своё недоверие суду и прокуратуре, а суд торопил переход к прениям после представления доказательств гособвинением.

Судья не выдерживает и делает предупреждение Смаилову за выражение в отношении суда, который он назвал «корпорацией, созданной для реализации террористического законодательства», и предупредил, что повторное нарушение порядка может быть расценено как отказ от участия в прениях.

«Сложность нашего дела в том, что выдумки и фантазии надо обосновать фактами, но суд не судил. Суд не беспокоит то, что это дело сфабриковано и политически мотивировано»,  — завершает свое выступление Смаилов.

Суд объявляет перерыв на 20 минут. Следующим будет выступать Эрнес Аметов.

17:03
09 сентября
17:03
09 сентября
Эрнес Аметов для протокола заявляет, что не является и не являлся членом Хизб ут-Тахрир

«Я, Аметов Эрнес Сейярович, я не террорист никакой», — начинает свое выступление Аметов.

Эрнес Аметов. Фото: Ґрати

Аметов говорит о последствиях обыска в его жилище, — его сын до сих пор не может избавиться от нервного тика.

Он критиует гособвинение: профессионализм прокурора выразился только в чтении того, что передал следователь Дмитрий Грамашев. Прокурор, не будучи специалистом, оглашал хадисы и растолковывал их так, как ему было удобно. Защиту суд прерывал за ссылку на неисследованные материалы, в то время как прокурору такие замечания не делались.

У Аметова в руках листок, на котором он отмечал, сколько раз свидетели обвинения говорили в ответ на вопрос, что забыли. Выглядит впечатляюще.

Отметки Эрнеса Аметова о забывчивости свидетелей. Фото: Ґрати

Аметов говорит об искажении фактов обвинением, отсутствии пострадавших в их деле.

«Лишь государство якобы пострадало от наших походов в мечеть», — иронизирует Аметов. Он говорит, что ходил в мечеть свободно, а не из-за участия в какой-то организации.

Аметов поясняет, что обвинение пытается противопоставить его народу Крыма. По логике обвинения, если человек поговорит, например, с иеговистом, то сразу станет иеговистом и так далее — с представителем любой другой религии.

Телефон iPhone 6s, который был изъят у Аметова во время обыска, не имел каких-либо паролей, это в условиях якобы строгой конспирации, которую утверждало следствие.

Для протокола Аметов заявляет, что не является и не являлся членом Хизб ут-Тахрир.

Гособвинитель Евгений Колпиков полагает, что сами по себе ораторские способности опасны и предполагают вербовку в запрещённые организации, — снова иронизирует Аметов.

Он говорит о скрытом свидетеле Салахуддине Назруллаеве, который, по мнению Аметова, находится в затруднении из-за проблем с миграционной службой, и оттого стал информатором следствия. Дополняет, что свидетель приезжий и ему нечего было терять, а Аметову жить в Крыму, это его дом.

Аметов, не понимает, как книга о воспитании ребёнка попала в материалы дела. Рассказывает, как за время учёбы изучал историю, но так и не мог узнать свою историю, и тогда нашёл книгу о четырех праведных халифах и интересовался написанным.

Аметов просит суд оправдать его и снять все обвинения.

17:10
09 сентября
17:10
09 сентября
В прениях выступает Сервер Зекирьяев

Следующим выступает Сервер Зекирьяев. Он начинает с утверждения о политической мотивированности процесса, которую, в том числе, он увидел в отказе суда принимать во внимание резолюции международных организаций.

Зекирьяев описывает процесс допроса свидетеля оперуполномоченного ФСБ Николая Артыкбаева, как он отвечал «не помню» почти на все вопросы.

Возвращается к обстоятельствам обыска: жена в это время была на 5 месяце беременности и у неё появилась угроза выкидыша, один ребёнок всё ещё страдает от последствий обыска. Он до сих пор думает, что к нему домой пришли не правоохранители, а фашисты-террористы.

Суд делает ему замечание, требуя исключить оскорбления и выражения, не относящиеся к делу.

Во время обыска в доме на полке нашли единственную запрещённую книгу «Крепость мусульманина», — продолжает Зекирьяев приобрёл после 14 года, поясняет, что она несколько раз становилась запрещённой и потом переставала быть запрещённой, с её статусом была неразбериха.

Зекирьяев поясняет, после поездки в хадж его обвиняли в том, что он был в Арабских Эмиратах, но это не подтверждается записями в загранпаспорте. Он видит большой карьерный рост для сотрудников спец служб, подсудимые уже размещены на соответствующем сайте как террористы.

Суд делает замечание, требует высказываться по делу.

Сервер Зекирьяев. Фото: Ґрати

Зекирьяев описывает обстоятельства допроса свидетелей, которых допрашивали в ФСБ по их делу. Он утверждает, что свидетели хотели максимально быстро покинуть кабинет следователя ФСБ, готовы были сказать что угодно, но следователь вынуждал их подписывать протоколы, не читая. В суде сторона обвинения ставила свидетелей перед выбором: ответственность за дачу ложных показаний или говорить правду, и в суде они дали правдивые показания, отрицая любую противоправную деятельность подсудимых.

Зекирьяев приводит сведения о статистике, которой придерживаются правоохранительные органы по раскрытию дел террористической направленности в Крыму, приводит сравнение с периодом до 2014 года. Но суд его останавливает, делает замечание и требует высказываться по делу.

Зекирьяев анализирует заключение экспертов следствия из Башкирии. Говорит, что его речь в мечети, записанную с помощью прослушки, эксперт Хазимулина охарактеризовала как наличие «побудительного пафоса» только потому, что он там высказывался против матерных выражений.

«Сегодня нас называют террористами, моя семья на сегодняшний день находится в серьёзной опасности, в Крыму развешивали плакаты «осторожно террорист» с женщинами в хиджабах, а в хиджабах ходят мои жена и дочки», — говорит Зекирьяев и суд его снова прерывает: «У вас всё?».

Он явно убирает что-то из речи, чтобы суд не перебивал в дальнейшем. Хочет привести сравнение с недавним расстрелом школьников в Керчи, который не был назван терактом. Суд делает ему замечание.

Зекирьяев приводит сравнение: у террористов есть требования, оружие, у подсудимых этого нет и не было, они не планировали захват власти. Хизб ут-Тахрир не ведёт деятельность для упразднения существующих государств для установления Халифата.
Странным подсудимому кажется то, что прокурор, который ложно обвиняет мусульман, читает Священное писание, как он сам признался в своей речи.

Суд снова делает ему замечание. Сервер Мустафаев возражает и тоже получает замечание

Зекирьяев поясняет, при обыске у него забрали очень много литературы, из которых следствие вырывает цитаты без контекста.

«Говорите правду, чего бы вам не стоила, хвала Аллаху …», — цитирует Зекирьяев, но суд его прерывает. Зекирьяев поясняет, что хотел продемонстрировать, что в этих книгах нет ничего плохого, они лежали у него дома ещё до 2014 года.

На этом его речь заканчивается.

17:13
09 сентября
17:13
09 сентября
Тимур Ибрагимов говорит о недостатках экспертизы следствия

Следующим выступает Тимур Ибрагимов. Говорит, что решил в своём выступлении уделить больше внимания экспертизе следствия, которая признала разговоры подсудимых в мечети признаком принадлежности к Хизб ут-Тахрир.

Тимур Ибрагимов. Фото: Ґрати

В ней следствие анализирует 3 аудиозаписи сделанные на неопределённое не зарегистрированное устройство. Оперативный сотрудник Николай Артыкбаев без знания языков и религии позволил себе расшифровать их на слух.

Например, поэтому в разных частях стенограммы есть чисто казахская фраза «здравствуйте» и множество других искажений. Например «Делать рыбат» — «Давить хизбов».

Эксперты Центра лингвистических экспертиз, которые делали экспертизу для следствия, не обладают специальными познаниями в религии, но они, тем не менее, не отказались выполнить работу и произвели экспертное заключение. Все эксперты вышли за пределы своей компетенции при выполнении задания следствия. Их выводы не соответствуют действительности.

Эксперт Уразметов без специального образования взялся за религиоведческую часть экспертизы, он подвёл ислам под вид тихой пассивной религии, всё остальное, по мнению эксперта, относится к Хизб ут-Тахрир. Традиционные обряды ислама для эксперта показались однозначным свидетельством участия в исламской партии. Уразметов пересказывал речь говорящих своими словами и дополнял их, что является подменой объекта экспертизы.

Вчитывание в текст, которое заявляли эксперты, — есть ни что иное, как привнесение филологом в текст удобного для него смысла. Этим занимался эксперт Уразметов и прокурор Евгений Колпиков.

На этих словах суд объявляет перерыв.

18:19
09 сентября
18:19
09 сентября
Тимур Ибрагимов требует исключить экспертизы следствия из доказательств, а экспертов привлечь к ответственности

Ибрагимов продолжает анализировать работу экспертов следствия.

Эксперты использовали заранее заготовленные выводы, так называемые «справочники»  собственного изготовления, которые не фигурируют в списке использованных источников. Из бесед эксперты делают свои выводы, которые не подтверждают научными методами, фиксируют клише исламских выражений, которые относят к Хизб ут-Тахрир.

Складывается ощущение, что эксперты абсолютно забыли об ответственности за заведомо ложное экспертное заключение, — говорит Ибрагимов.

В общепринятую квалификацию действий эксперты ввели субкласс «вовлечение». Понятие «речевые действия», «инклюзивные действия» и другие — неизвестно откуда эксперты взяли эти термины, — удивляется Ибрагимов. Ни явно, ни имплицитно люди, которые присутствовали в мечети не определяли себя как участники Хизб ут-Тахрир.

Ибрагимов обращает внимание, что в мечети люди в разговоре прямо говорили «…брат латыш, брат русский…» — в этом нет ненависти к другим национальностям.«» —

Неизвестно, как эксперты пришли к выводу, что члены Хизб ут-Тахрир специально не используют своё название в целях конспирации, вводят несуществующий термин «шахидство», показывают незнание исторических тем бесед в мечети.

Ибрагимов считает экспертизу Центра лингвистических экспертиз недопустимой и требует исключить её из материалов дела, а экспертов полагает необходимым привлечь к ответственности за заведомо ложное заключение эксперта. На этом он завершает выступление.

19:00
09 сентября
19:00
09 сентября
Мемет Белялов об обысках у подсудимых: ничего не было найдено, что бы доказывало принадлежность к Хизб ут-Тахрир

Следующим выступает подсудимый Мемет Белялов.

Мемет Белялов, Муслим Асанов (в центре) и Эдем Смаилов (справа). Фото: Ґрати

Он тоже начинает свою речь с воспоминаний о задержании. В жилище Белялова ворвались в 6 утра, единственный кто показал документы — следователь ФСБ Паршутин, и то секунды на 3. Просьбу показать ещё раз он проигнорировал и сказал, что достаточно и этого. На обыск не были допущены адвокаты, в качестве понятых не были допущены соседи.

Белялов просил, чтобы сотрудники сняли обувь или надели бахилы, так как у него были маленькие дети, которые ползают по полу. Сотрудники разбрелись по всему дому. В какой-то момент его подозвал к себе один из сотрудником и показал неизвестную Белялову flash-карту microSD в стакане с ручками, который стоял на столе, с компьютером.

При обыске следователь изъял всю мусульманскую литературу, в том числе три Корана на арабском языке, следователь сказал, что если в них не найдут ничего экстремистского, то вернут. Изымалась литература на крымскотатарском языке, в том числе словарь, религиозная литература.

Белялов считает необходимым исключить из материалов дела протокол обыска в связи с тем, что

  • Не был допущен адвокат
  • При обыске присутствовали неизвестные сотрудники, которые не были обозначены потом в протоколе обыска. Они же необоснованно использовали маски, — со слов следователя, эти сотрудники обеспечивали безопасность. При этом весь обыск вплоть до следственного изолятора Белялов был без наручников и непонятно чью безопасность они тогда защищали. По результату обыска в доме не было найдено ничего, что подтверждало бы вину Белялова.

Но суд отклонил ходатайства об исключении протоколов обыска из материалов дела.

«Что было изъято? Оружие? Нет. Взрывчатка? Нет. Была изъята только литература. Ни у кого из подсудимых не нашли специальных устройств с литературой Хизб ут-Тахрир», — говорит Белялов.

Он отмечает, что следователь не забрал его телефон, смартфон, который может хранить файлы разных форматов. На изъятой у него технике не было найдено ничего.
Следствие почему-то не провело обыск в магазине, в котором якобы Белялов реализовывал специальные телефоны без сим-карт с литературой Хизб ут-Тахрир.

«Религиозная литература для следствия и прокуратуры становится поводом держать людей три года в СИЗО, обвинить человека в тяжком преступлении, — говорит Белялов. В это время по микрофону отчетливы было слышно, как вздохнул судья Зубаиров. — У Тимура Ибрагимова вообще ничего не нашли. У меня самого ничего не нашли. У Аметова и Асанова были изъяты книги по истории, о жизни сподвижников пророка Мухаммеда. Это история ислама».

Белялов предполагает, что прокурор умышленно под предлогом преследования терроризма преследует людей за их отношение к религии, также как и ФСБ, оперативные сотрудники и государственные чиновники.

Те листовки Хизб ут-Тахрир, которые были найдены у Белялова дома в чулане под лестницей, содержали писания пророка, просто так выкинуть эти листы человек не мог. Аналогично у Салиева были найдены журналы «Аль-ваъй» 2007 года, то есть изданные до 2014 года. Прокурор Колпиков называл журналы идеолого-пропагандистскими материалами Хизб ут-Тахрир, — это унижает его как специалиста и профессионала.

Он отметил, что телефоны были изъяты у всех, кроме него самого, ни у кого из подсудимых не нашли никаких книг, ничего, что бы относилось к Хизб ут-Тахрир.

Прокурор многократно указывал на наличие связи между подсудимыми, Белялову непонятно, за переписку с ними кому угодно может быть предъявлено обвинение?

Белялов видит умышленную подмену понятий в словах прокурора о том, что они с целью конспирации приобретали sim-карты на паспорта родственников. Непонятно, неужели прокурор не знал родственников подсудимых, не видел в копиях паспортов штампов? Это конспирация через создание опасности для близких?

Прокурор в это время не обращает внимание на выступающего Белялова.

Белялов читает выдержку из журнала «Халифат» о том, как нужно себя вести в случае задержания, там указано о необходимости проявить терпение в случае пыток. Прокурор оглашал это, как доказательство вины. Белялов замечает, что в тексте нет сложных лексических оборотов, чтобы прокурор не понял, о чём он на самом деле.

Суд делает ему замечание: «Вас никто не пытал, ничего не выбивал, не надо рассказывать это, давайте ближе к уголовному делу».

2 июня прокурор Евгений Колпиков оглашал материалы, которые он огласил раньше: изъятые при обыске листы были отсканированы и прокурор читал их повторно, только с дисков, пришлось слушать то же самое второй раз полдня ради того, чтобы занять время до прибытия свидетелей обвинения.

«Это не было затягиванием процессуальных сроков?» — спрашивает Белялов у суда.

На этих словах судья Зубаиров и прокурор Колпиков немного морщатся.

Белялов в завершение речи замечает, что суд регулярно делал защите и подсудимым замечания во время всего процесса. И хотя подсудимых обвиняют в терроризме, прокурор в прениях обвинил их в использовании процесса, как площадки ведения пропаганды и проповеди.

«Сегодня нас преследуют за соблюдение нашей религии, аудиозаписи были получены где? В мечети. Почему мы не видим такое же преследование за разговоры в синагогах или в церкви?» — снова спрашивает он риторически.

Суд делает замечание и спрашивает есть ли у него что-то по оценке доказательств? Белялов спорит с судом, что в его речи все о доказательствах. «Устраивать дебаты здесь не надо, он не имеют отношения, Мемет Решатович».

Белялов напоминает суду, что они здесь находятся с утра и нужен перерыв. Суд решает продолжать работать, выслушать в прениях Сейрана Салиева и потом решить о перерыве.

19:34
09 сентября
19:34
09 сентября
Сейран Салиев критикует допрос засекреченных свидетелей и речь прокурора в прениях

Сейран Салиев представиляется, как политический заключённый и гражданин Украины, и начинает речь в прениях.

9 октября 2017 года было возбуждено уголовное дело, 11-го было задержание с грубыми нарушениями. Салиев поясняет, что по закону следователь мог направить ему повестку и он сам бы явился.

Обыск с видеозаписью оперативниками Салиев считает грубым нарушением, на канале RenTV был опубликован сюжет, где Салиев был представлен, как ликвидированный силовиками террорист, хотя в тот день было задержано только два человека — сам Салиев и адвокат Эмиль Курбединов и то, по административному производству.

Суд интересуется, какое отношение это имеет к делу, говорит Салиеву представлять оценку доказательств.

Салиев перешёл к обстоятельствам обыска по уголовному делу, говорит, что в результате обыска получила вред здоровью его дочь, — у неё началась онкология.

Когда Салиева выводили, он увидел адвоката, хотел с ним проконсультироваться, но ему не позволили и посадили в машину. В изоляторе Салиев также не имел возможности проконсультироваться с адвокатом. Никто не знал где он и полтора суток он был лишен пищи. Потом сотрудники ФСБ вывезли их, по дороге говорили им оскорбления, унижающие человеческое достоинство.

Сейран Салиев (в центре). Фото: Ґрати

Суд делает замечание: стража уже вступила в силу и нет смысла о ней говорить. «Это нарушение», — отвечает Салиев. «Нарушение, пожалуйста, обжалуйте в другом порядке», — говорит раздраженно судья.

Салиев продолжает нас вывезли в Ростов, что является нарушением 4 Женевской конвенции. Он пересказывает процесс допроса скрытых свидетелей в суде, указывает на противоречия в их показаниях. Салиеву непонятно, с чего свидетель Константин Тумаревич решил, что они занимаются сводничеством, — может он что-то перепутал. В исламе считается добрым поступком познакомить молодых людей, но это же не признак принадлежности к Хизб ут-Тахрир.

Тумаревич представляется Салиеву, как внедрённый агент, который специально был направлен для выявления террористов, но так как выявлять было нечего, было решено зафиксировать собрание в мечети, как законспирированную встречу членов Хизб ут-Тахрир. Все подсудимые узнали его, несмотря на искажение голоса. Он дискредитирует базу обвинения, чем также подрывает статус прокуратуры и суда, — говорит Салиев.

Салиеву непонятно, каким образом свидетелями обвинения стал Рамазан Асанов, учитывая его положительные показания. Показания свидетеля Николая Артыкбаева Салиев считает недоказанными, отсутствуют факты подтверждающие вступление и участие в Хизб ут-Тахрир.

Салиев обращает внимание суда, что во всех мечетях, в которых он был на сухбетах, никогда они не были скрытными и законспирированными.

Еще один засекреченный свидетель Назрулаев испытывал большие жизненные и финансовые трудности, Асанов и Смаилов оказывали ему помощь. А теперь все подсудимые, по его словам, террористы.

Салиев предлагает привлечь свидетелей за дачу ложных показаний и исключить их показания из материалов дела. Дело должно быть возвращено на доследование.

Салиев цитирует расшифровки речи журналистки о внешней политике России, о том как Россия делает детей в других государствах сиротами, пользуется правом вето в ООН в интересах продажи оружия. Салиев обращает внимание суда, что президент и премьер-министр России публично заявляли, что в Мировой войне победили русские. Но ведь там сражались не только русские, — говорит Салиев.

Суд делает замечание за отвлечение от темы прений.

Салиев на это отвечает, что это Колпиков неприемлемо обвинил подсудимых в национализме и использовал священные тексты для обоснования своей позиции.

«Если использует священные тексты, то пусть примет исла» — говорит Салиев.

Суд снова делает ему замечание.

Салиев в конце речи просит прекратить преследование и освободить.

20:12
09 сентября
20:12
09 сентября
Судья фактически не позволяет защите выступить с репликами. Прения завершены

«Все выступили в прениях? Реплики будут у сторон?» — спрашивает судья после выступлений. Адвокаты просят перерыв до завтра для прений, — рабочий день давно закончен.

«Понятно, — отвечает судья. — Предоставляется слово для реплики государственному обвинителю».

«Уважаемый суд, я прошу обратить внимание на то, что касается квалификации Салиева Сейрана Алимовича, Хочу ещё раз подчеркнуть, что государственное обвинение переквалифицирует его деяние, предусмотренное частью 2 статьи 205.2 (публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма — Ґ ), которое было ему вменено на более мягкое преступление. То есть на часть 1 статьи 205.2 в редакции 420 закона от 7 декабря 2011 года. Просто, хочу напомнить».

Адвокат Алексей Ладин снова указывает на позднее время, на необходимость подготовки к репликам, ходатайствует о перерыве.

Суд отказывает ему, — выступать нужно сейчас.

Подсудимые говорят, что им нужно время для подготовки. Суд настаивает на выступлении с репликами сейчас.

— Мы же не рабы вам, в конце концов…
— Так, тон смените свой.
— Я сменяю.
— Тон смените свой. Я определил регламент, предупредил сегодня…
— Регламент за пределами регламента не может быть, в конце концов. Мы молча целый день ждём, в 12:00 начали не по своей вине.
— Так, соблюдайте порядок, мы продолжаем судебное заседание. Если у стороны защиты нет реплик — так и скажите. Сегодня суд предоставляет возможность выступить с ответной репликой.

Эдем Смаилов сообщает суду, что у него реплика будет, голова сейчас не соображает потому, что он устал, нужен перерыв, посидеть подумать. «Я и так готовился к прениям. У меня черновик есть, я хочу представить, но у меня там всё перечёркнуто в черновике, а я хочу чтобы занесли в материалы уголовного дела», — говорит Смаилов.

«Всё понятно. Сейчас не будете высказываться, правильно суд вас понимает? Исходя из той позиции которую вы высказали, понятно. Суд исходит из того, что реплик у сторон больше нет и объявляет прения закрытыми. Готовьтесь к последнему слову, перерыв до завтра до 10 часов», — отвечает судья.