Сегодня суд планировал высказаться о дальнейшем ходе процесса в связи с решением отодвинуть крайнюю дату до 10 февраля 2022 года для допроса командира российской 53-й бригады ПВО полковника Сергея Мучкаева. Следствие хочет прояснить у него обстоятельства передвижения зенитно-ракетной установки «БУК», из которой сбили боинг «Малайзийских авиалиний». По версии Объединенной следственной группы, бригада Мучкаева доставила «БУК» на неподконтрольные Киеву территории.

Полковник Сергей Мучкаев на параде 9 мая 2015 года. Фото: Bellingcat

Следственный судья еще в апреле этого года направил властям РФ запрос на юридическую помощь по поводу допроса полковника. В очередном письме в ноябре российским властям следственный судья просил, чтобы его в срочном порядке проинформировали — максимум до 3 декабря — о запросе на интервью Мучкаева: возможно ли это вообще и можно ли его провести до 10 февраля 2022 года. Судья еще раз отметил, что это интервью нужно провести как можно скорее.

После слушаний 8 ноября представитель Минюста Нидерландов «во время двустороннего контакта с РФ на высоком уровне» обратил внимание россиян на запрос о правовой взаимопомощи. Представителю РФ сообщили, что ожидают ответ как можно скорее.

В понедельник утром, 6 декабря, следственный судья все еще не получил никакой реакции от российских властей. Лишь после того, как он сформировал свой официальный отчет, чтобы представить его суду, он все же получил сообщение из России, датированное 3 декабря 2021. Он добавил его в отчет.

Минюст РФ заявил, что согласно европейской конвенции о юридической взаимопомощи в уголовных делах, такие запросы могут отклоняться, если запрашиваемая сторона — в этом случае РФ — считает, что исполнение такого запроса может нанести вред интересам страны. Российские власти утверждают, что вопросы к свидетелю Мучкаеву, относятся к военной информации и данным, которые не подлежат разглашению, по российским законам. Исполнение запроса о правовой помощи, таким образом, может навредить гостайне и интересам РФ в целом. Поэтому этот запрос не будет исполнен — ответили в России.

Таким образом, расследование следственного судьи было завершено.

Это повлияет на ход судебного процесса — суд позже огласит новые даты дальнейших выступлений.

В течение следующего часа адвокаты Олега Пулатова обосновывали свое ходатайство о том, чтобы защите предоставили документы по допросу засекреченного свидетеля S45 и еще раз заявили о своем желании допросить этого свидетеля.

На позапрошлом заседании 2 ноября суд приобщил один официальный отчет следственного судьи к материалам дела. Из него следует, что свидетель S45 служил в российских войсках возле Курска, в подразделении в распоряжении которого был «БУК». Это установило засекреченное расследование Объединенной следственной группы. Следствие выяснило, что S45 был в составе 53-й бригады, которая завезла российский «БУК» на неподконтрольные территории. Он находился в Украине с неофициальной миссией, когда сбили рейс МН17. Но на допросе свидетель отрицал, что самолет сбили ракетой «БУКа», предположил, что это могла быть система «Игла» и объяснил, почему так считает. Кроме того свидетель не видел самого запуска ракеты. Позже он и вовсе отказался от своих показаний, заявив, что давал их пьяным и под давлением.

Дело об убийстве пассажиров рейса МН17 «Малайзийских авиалиний» на Донбассе — отчет о продолжающемся расследовании

Защите Олега Пулатова этой информации оказалось не достаточно, учитывая что показания свидетеля оправдывают их подзащитного. Адвокаты просили прокуратуру предоставить больше сведений, но та через следственного судью засекретила всю дополнительную информацию «в целях защиты свидетеля». Защита убеждала, что имеет на нее право, так как ей даже не дали возможность поучаствовать в повторном допросе, когда его проводила Объединенная следственная группа. Чтобы оценить факты и достоверность показаний одного из ключевых, по мнению защиты, свидетелей — S45, адвокатка Сабина тем Дуссхате просит суд предоставить хотя бы частичный доступ к документации по свидетелю. Тогда эти показания можно будет оценить в суде — считает адвокатка.

Адвокатка объясняла, что в соответствии с законом, Европейской конвенцией о правах человека и прецедентным правом прокуратура должна предоставить суду и защите все документы, относящиеся к решению суда. По мнению защиты, прокуратура неправильно применила этот так называемый критерий релевантности.

Дальше суд объявил короткий перерыв. После него выступят адвокаты родственников погибших, которые будут говорить об исках потерпевших.

Адвокатка Рут Ягер выступает в Окружном суде Гааги на процессе по делу MH17, 8 декабря 2021 года. Скриншот трансляции заседания

После перерыва слово берет адвокатка потерпевших Рут Ягер. Она подводит итог прошедшим заседаниям в сентябре и одному заседанию в ноябре, когда в суде выступали родственники. И представляет ряд выводов, важных для рассмотрения дела. Адвокатка выступает весьма эмоционально.

“24 сентября мы завершили блок, на котором выступали родственники — начала свою речь Ягер. – И основной его итог: мы увидели горе и скорбь, персонифицированные в более 90 лицах родственников. Мы оглядываемся на три насыщенные эмоциями недели, во время которых услышали и почувствовали глубокое сильное горе родственников”, — сказала адвокатка.

«Тяжело для родителя делать гроб для своего ребенка». Выступление в суде отца Джойс Бай, жертвы катастрофы MH17

Выступления еще 8 родственников 8 ноября всех “возвратили к тем трем неделям в сентябре”.

“Чувства 105 родственников заполнили в эти дни не только зал суда, но и головы и сердца слушателей, — говорит адвокатка, –  Это исключительная ситуация, когда нам дают прочувствовать свое горе, злость, сильное желание получить ответы и правосудие. В ходе публичных выступлений родственники позволили нам их услышать и приблизиться к их любви к близким”.

Все заявления, оглашенные в суде и в письменном виде, передали суду.

Адвокатка Ягер заявила, что 298 погибших оставили за собой тысячи людей в горе. То есть катастрофа влияет на несколько поколений родственников и “никогда не исчезнет из ДНК многих семей”.

Представительница потерпевших напомнила выступление Астрид Кроун, которая вместе с младшей сестрой потеряла в крушении своих родителей – Инну и Хэнка. Кроун рассказывала, что ее дети никогда не увидят бабушку и дедушку – их отсутствие значимо для ее семьи. Скорбь, говорила Кроун, лишает ее энергии и она для своих детей “никогда не сможет быть той матерью, которой была до катастрофы”.

Еще один вывод, который озвучивает Рут Ягер по итогам выступлений потерпевших: родственники до сих пор продолжают горевать, и трагедия продолжает разрушать семьи.

Адвокатка напомнила о выступлении потерпевшей Анны-Лизы Янсен, которая потеряла в катастрофе свою сестру и ее мужа.

«Я скучаю по своей сестре, она была моим лучшим другом, – говорила Янсен, – Моя сестра, которая все организовывала, всегда шутливая, сестра, которая была частью всех наших жизней. Она была как паук, который держал вместе все нити паутины. Смерть моей сестры стала причиной напряжения в нашей семье».

В своей речи Янсен обратилась к сестре:

«Если бы ты была здесь, ты бы не молчала, высказалась. И мы бы все к тебе прислушались. Но тебя больше здесь нет, и я не могу взять эту роль на себя. Моя жизнь вывернута наизнанку. Все изменилось навсегда. Я часто гадала, вернется ли все в норму и смогу ли я быть снова беззаботной, смогу ли смеяться и наслаждаться без страха, что может что-то произойти. Так много горя внутри семьи, горя, которое нельзя разделить, и оно только растет. Паутина порвана, семья разделена. И я только надеюсь, что мы сможем соединить нити вместе. Но после этих лет мы все еще не смогли это сделать. Каждый праздник, каждое Рождество, каждый день рождения мы всегда чувствуем большую брешь, которую не можем заполнить».

Адвокатка Рут Ягер продолжает резюмировать выступления родственников погибших. Она отмечает, что они потеряли не только потеряли своих любимых, но и утратили возможность радоваться, свое чувство безопасности, чувство принадлежности, доверия и неоспоримой веры. Многие до сих пор нуждаются в срочной психологической помощи.

Адвокатка процитировала Кассандру Гибсон, еще одну потерпевшую.

“Я активно обращалась за врачебной психологической помощью все эти годы, и это очень дорого. Отсутствие компенсации усиливало стрессовое состояние. Я не знаю, как смогу обеспечить себе психологическую помощь в дальнейшем. И это повлияет на мою дочь и ее душевное здоровье. Я не знаю, как я объясню это своим детям”, – говорила Гибсон в суде в сентябре.

По мнению представителей потерпевших, выступления родственников подтверждают научный факт: горе после убийства или преступления гораздо более сложное чувство, чем горе после естественной смерти. Ягер объясняет, что родственникам, столкнувшимся с убийством близких, необходимо научиться справляться не только с потерей любимого человека, но и с причиной смерти и ее последствиями. То, что обстоятельства гибели пассажиров рейса МН17 до конца не установлены, усложняет ситуацию для потерпевших.

Еще одна дочь Хэнка и Инны Кроун — Эшли — говорила об этом в своем заявлении. Ягер напомнила о нем.

«Сожаление об этих двух красивых людях всегда будет частью моего существования, у меня остались шрамы на всю жизнь. Это то, с чем я должна научиться жить. При этом убийство моих родителей — часть большой геополитической игры, в которой никому не хватает мужества, чтобы взять на себя ответственность. Это делает горе еще более изнурительным. Вопросы без ответов, неуверенность не дает прийти в себя», – говорила женщина.

Суд по делу MH17 слушает выступление адвокатки Рут Ягер, 8 декабря 2021 года. Скриншот трансляции заседания

Рут Ягер отмечает, что родственники жертв МН17 пережили не только внезапную и жестокую потерю близких – они не знают, что произошло в последние моменты жизни их близких. У них не было доступа к месту трагедии, а тела, которые им возвращали, не были целыми. И им приходилось прощаться с отдельными останками. Все это усугубляет горе, сказала адвокатка.

Кроме того, подытожила Ягер, у родственников погибших есть огромная необходимость найти ответы на вопросы, связанные с крушением. И потерпевшие сами пытаются отыскать части пазла, чтобы заполнить “самый темный пробел”.

Так как виновные в крушении МН17 не взяли на себя ответственность, следствие и суд стали для многих родственников “соломинкой, за которую они ухватились”. Они надеются получить ответы, поэтому для них важно, чтобы расследование провели эффективно, а его результаты следствия были опубликованы. Рут Ягер отмечает, что многие родственники смогут смириться со своей потерей, только если у них будет эта информация.

Прокуратуре предстоит еще объяснить в деталях роль каждого обвиняемого. Тем не менее, чтобы показать как действия обвиняемых усиливают страдания потерпевших, адвокатка Ягер коротко описывает события июля 2014 года на Донбассе, основываясь на материалах следствия.

Следствие установило, что сепаратисты в Украине незадолго до 17 июля 2014 года несли сильные потери из-за постоянных бомбардировок с воздуха силами украинской армии. Они теряли территории, людей на северо-востоке, в Славянске, Константиновке и Краматорске. Там в первой половине июля украинская армия успешно продвигалась и оттеснила сепаратистов на юг. На юго-востоке возле Снежного украинская армия пыталась вернуть контроль над Саур-Могилой — стратегически важной высотой, чтобы сепаратисты не сделали коридор из Снежного до границы с РФ. Это привело к долгим и тяжелым боям с начала июля, которые продолжались и 17 июля.

Дело об убийстве пассажиров рейса МН17 «Малайзийских авиалиний» на Донбассе. Материалы следствия — доказательства причастности обвиняемых

В материалах дела говорится, что сепаратисты не могли дать отпор украинским бомбардировкам с воздуха: у них не было своих воздушных сил и техники, чтобы атаковать украинские самолеты. Из нескольких перехватов переговоров 16 июля становится понятно, что сепаратисты в Мариновке находились под плотным огнем. Обвиняемый Харченко говорит, что у него гибнут люди – он звонит Дубинскому и тот приказывает ему окопаться и держаться. Дубинский говорит, что он позвонит Гиркину, но при этом ничего не может обещать. В другом разговоре в этот же день Пулатов говорит, что им нужна дальнобойная артиллерия и хорошая система ПВО, и что он отметил все цели на карте. Дубинский говорит, что было бы хорошо, если бы можно было получить «БУК» к утру. «БУК» — их единственная надежда. У них нет других вариантов — говорит Дубинский, а Пулатов это подтверждает.

Следствие Объединенной группы показывает, что 17 июля 2014 года «БУК» прибыл в Донецк. По приказу Дубинского, установку передают Харченко. Ему приказано отвезти «БУК» на место запуска, что он и делает со своими людьми. Пулатов и его люди транспортируют технику. В перехватах переговоров между Пулатовым и Дубинским, Пулатов получает приказ организовать прибытие «БУКа» и охранять его. Тот же приказ Дубинский дает Харченко за минуту до этого. Несколько часов спустя Харченко и Пулатов встречают друг друга в Снежном, перехват показывает, что они говорят об «игрушке, которая прибыла».

«Игрушка» — это то, как обвиняемые называют ракетную установку.

Дело об убийстве пассажиров рейса МН17 «Малайзийских авиалиний» на Донбассе. День четвертый — суд продолжает изучать доказательства причастности обвиняемых

“Это невероятно уменьшительное слово для огромного орудия, которое через несколько минут завершит жизни 298 людей, — говорит адвокатка Ягер, – И конечно же эти люди знали, что у них в руках была не игрушка”.

Она цитирует одного из родственников Роберта фон Хайнике, который выступил в суде 6 сентября. Он сказал, что запуск ракеты «БУКа» по беззащитному коммерческому авиалайнеру – это не поступок военной смелости, а темный шаг вниз по лестнице человеческого достоинства.

Ракета «БУК» предназначена для убийства – отметила Ягер. Она согласна с фон Хайнике, который сказал, что у жертв МН17 не было шанса, и они оказались простой мишенью. В то время как обвиняемые знали гораздо больше.

«БУК — не игрушка. Обвиняемые — не игрушечные солдатики. И БУК был там не просто так», — говорит адвокатка.

Она напомнила также, что некоторые родственники обратили внимание в своих выступлениях, что обвиняемые — военнослужащие, прошедшие специальную военную подготовку. Многие родственники называли их «безжалостными» — обвиняемые знали, почему «БУК» транспортировали к ним, знали его разрушающую силу и что люди будут убиты. При этом обвиняемые никогда не возражали против транспортировки «БУКа», наоборот — из перехватов известно, что они не могли дождаться, чтобы заполучить его.

“Они надеялись на прибытие БУКа. Они были там, чтобы воевать, запускать ракеты, убивать и захватывать. БУК должен был принести им победу, ним они должны были выиграть битву”, — говорит о действиях обвиняемых адвокатка Ягер.

Согласно материалам следствия, вскоре после 16:20 17 июля рейс МН17 исчез с радаров. И сразу после крушения самолета появились сообщения об этом. В 16:41 в твиттере Игоря Гиркина — Стрелкова появилось сообщение о том, что в районе Снежного “народная армия” сбила военный самолет АН-26. Такое же сообщение появилось ВКонтакте.

Пост на странице ВКонтакте от имени Игоря Стрелкова. Скриншот: прокуратура Нидерландов

Полтора часа спустя это сообщение убрали. Сепаратисты, согласно перехватам, почти сразу после крушения разговаривали о нем по телефону. Сначала они говорили с энтузиазмом: мы, сепаратисты, сбили самолет — Антонова или СУ-шку — из «БУКа».

Отличная работа! — сказал Дубинский на это Харченко в разговоре по телефону в 16:48. Но довольно быстро они начинают говорить, что это украинцы сбили боинг СУ-шкой — военным самолетом СУ-25, который «мы» потом сбили «БУКом».

Дальнейшая судьба рейса МН17 — классический пример кампании дезинформации российских властей — утверждает Рут Ягер. Следствие установило, что обвиняемые активно участвовали в этой кампании. Они напрямую были вовлечены и были ответственными за распространение ложной информации.

18 июля 2014 года, например, обвиняемый Гиркин сообщает, что некоторые жертвы умерли еще до катастрофы — найденные останки якобы были в состоянии разложения. Среди обломков нашли большое количества образцов крови и медпрепараты, и он предположил, что пассажиры были мертвыми несколько дней до этого и что власти Украины организовали катастрофу. В феврале 2015 года Гиркин снова это сказал.

“Эти заявления причинили боль и страдания родственникам”, – сказала Рут Ягер.

Обвиняемый Дубинский отрицает свою причастность к катастрофе и отказывается сотрудничать со следствием, но при этом комментирует следствие в СМИ. Он называет обвинения против него ерундой.

Обвиняемый Харченко в интервью, опубликованном на ютубе говорит, что на территории ДНР он не видел никакой системы БУК. Пулатов заявил то же самое: он ничего не знает о «БУКе» и называет обвинения против него подлыми. Он повторяет свои слова после пресс-конференции Объединенной следственной группы 19 июня 2019 года.

Дело об убийстве пассажиров рейса МН17 «Малайзийских авиалиний» на Донбассе. День двенадцатый — защита показала видео допроса Олега Пулатова

«Циничная кампания дезинформации о рейсе МН17 имеет тяжелые последствия для многих родственников. И не удивительно, что в сентябре этого года некоторые из них говорили, что их горе усиливается этим отрицанием вины и дезинформацией об убийстве их близких», — говорит адвокатка и продолжает выступать дальше.

Она отмечает, что показательным было выступление в суде Риа Ван Дер Стеен, потерявшей отца. Потерпевшая начала его заявления о лжи и дезинформации.

“То, что родственники даже семь лет спустя начинают свои выступления именно с этой темы показывает, насколько серьезные последствия от лжи они испытали”, – говорит Рут Ягер.

Она настаивает, что обвиняемые знают, что они лгут. Следствие установило, что сразу после крушения МН17 они радовались и праздновали, но после того, как стало понятно, что погибли невинные гражданские, сепаратисты переключились на ложный сценарий преступления, и активно распространяли дезинформацию.

Потерпевших поразило и то, что обвиняемые не проявили сочувствия к жертвам и родственникам. Их главная забота — о том, как избежать наказания и удостовериться, что система «БУК» безопасно вернулась в РФ.

Родственники справедливо интересовались, как ответственность за такую боль, страдания и горе позволяет обвиняемым спать спокойно, зная какой ад они сотворили. Как они могут смотреть на себя в зеркало? — спрашивает адвокатка Ягер. Обвиняемые до сих пор не сотрудничают и продолжают распространять дезинформацию, в то время как родственники остаются в паутине безызвестности.

Ягер цитирует выступление одного из потерпевших: «Я лично с самого начала находил некую поддержку в предположении, что атака на МН17, несмотря на весь ужас, была глупой ошибкой в ситуации войны. И вовлечение российского государства в геополитический конфликт в Украине выглядит понятной причиной для атаки на МН17. И то, что Россия и обвиняемые отрицают свою причастность, лгут и обманывают, заставляет меня испытывать ненависть и злость по отношению к ним».

Адвокатка указывает на то, что родственники долгое время не знали, получат ли они тела своих близких когда-нибудь обратно. Один из родственников описывал постоянно возвращающееся видение останков сына, которые лежат где-то в куче на жаре рядом с обломками самолета.

Место падения самолета рейса МН17 «Малайзийских авиалиний». Фото: Игорь Бурдыга, Ґрати

Несколько родственников рассказывали, как им снилось, что они ищут в подсолнухах брата, сестру, родителя или ребенка.

До сегодня тела двух родственников до сих пор не найдены. Это граждане Нидерландов — Алекс Плуг и Гарри Слот.

Пит Плуг — брат Алекса – на заседании 8 ноября рассказывал, что это означает для него. Что ему сложно, что он не может попрощаться с останками брата.

«Надо с этим справляться — но как? Некоторые говорят, что нужно помнить любимых, какими они были. И что нет необходимости иметь что-то физическое, чтобы попрощаться. Я уважаю это, и конечно, я помню моего брата, каким он был, что он делал в свое жизни для своей семье. Он наслаждался жизнью, путешествиями, своей работой ученого. Его семьей. Он был брат, с которым я шутил, он был моим братом 56 лет. 56 лет он был частью моей жизни. Но лично, я вижу разницу. Потому что я мог попрощаться с телом моей сестры и моими родителями. Но от брата у меня ничего не осталось. Для меня это большая разница. Несмотря на то, что другие думают, мне трудно принять, что останки моего брата либо исчезли, либо где-то далеко. И поэтому я не мог выразить уважение тому, кто был когда-то моим братом. К счастью я смог увидеть видео – последнее – моего брата в аэропорту Схипхол», — говорил Пит Плуг, выступая в суде.

Последние кадры с Алексом Плугом в аэропорту Амстердама. Скриншот трансляции судебного заседания

Более семи лет Пит надеется, что останки его брата все-таки идентифицируют. Но даже эта последняя соломинка медленно исчезает. Теперь это иллюзия — признает адвокатка.

Она напоминает, что у следствия почти не было доступа к месту крушения — боевики представляли собой угрозу для следователей. ОБСЕ выслала команду, чтобы забрать тела и личные вещи, и координировать этот процесс, но они вынуждены были быстро вернуться, потому что пророссийские боевики начали стрелять. Это мешало следствию на самой первой и важной фазе расследования, задержало быструю репатриацию останков, и привело к большому психологическому страданию.

“Это могло и должно было быть по-другому. Обвиняемые могли быть привлечены к ответственности”, — считает Ягер, основываясь на документах следствия.

В перехвате 18 июля 2014 года Пулатов говорит Дубинскому, что «коробочка» «Черные ящики» сбитого боинга , которая у него — из иностранного самолета. И они, судя по всему, не хотели, чтобы черные ящики слишком быстро оказались в руках независимых расследователей. Этот факт подтверждается перехватом разговоров обвиняемого Дубинского. В нем он разрешает своему подчиненному командиру Станиславу Слепневу (“Монгол”) предоставить доступ ОБСЕ и украинскому авиаэксперту к месту крушения, потому что «черные ящики» у него уже в руках. Один он получил еще накануне вечером, другой — ночью.

“Если Пулатов и Дубинский не были виновны в крушении МН17, разве они беспокоились бы о черных ящиках? — задается вопросом Ягер. – Зачем бы им препятствовать следствию ОБСЕ?”

Гиркин также участвует в препятствовании следствию, утверждает Ягер, чем усиливает родственников погибших. Гиркин, согласно следствию, раздает приказы военным передать вещи, найденные на месте крушения МН17, в штаб «ДНР». Сепаратисты до 23 июля 2014 года забрали личные вещи погибших.

Родственники в своих выступлениях подчеркивали, насколько важными были для них эти вещи, напоминает Ягер. Как они были счастливы получить хотя бы лоскуток от блузки своего погибшего близкого человека, и насколько тяжело им было перенести потерю обручального кольца или лэптопа с фотографиями.

Совет помощи жертвам катастрофы полностью убежден, что обвиняемые совместно ответственны за горе, о котором родственники рассказали в суде. Адвокатка отмечает тот факт, что всех их вызывали в суд дать свои объяснения, но они ничего не ответили. При этом они говорили о произошедшем в июле 2014 публично. И их реакция сводилась к одному: они ничего не знают и не виновны.

Обвиняемый Гиркин не ответил нидерландским властям и не появился в суде, чтобы сделать заявление. Из СМИ понятно, что он хорошо осведомлен об этом судебном процессе. При этом он сознательно выбирает не отвечать перед судом и родственниками.

В интервью российскому онлайн-изданию Bonanza Media, опубликованном 30 октября 2020 года, и показанном здесь — в суде, в ноябре 2020 года, обвиняемый Дубинский говорит, что он следит за судом. Но он тоже выбрал сознательно не участвовать.

Обвиняемый Харченко также не отвечает прокуратуре Нидерландов, и не появился в суде. Харченко комментировал обвинения против себя в документальном фильме, опубликованном 19 декабря 2019 года в ютубе. Он сказал, что за пять лет войны никогда не видел ЗРК «БУК» на территории «ДНР».

Адвокатка Ягер констатирует, что только обвиняемый Пулатов имеет своих представителей в суде, но не берет ответственности за крушение МН17. Он сделал заявление для суда в “полностью спродюссированном” видео-сообщении, лишив потерпевших возможности задать ему важные вопросы.

“Этот суд для многих родственников — соломинка, за которую они держатся — напоминает адвокатка Ягер, – Этот суд дает им надежду получить объяснение, увидеть, что кто-то возьмет ответственность, кто-то признает, что произошло, кто-то соберет эти кусочки пазла и признает, что это была одна ужасная ошибка, но — это напрасная надежда. В течение суда стратегия обвиняемых остается неизменной — они не отвечают перед судом, они отрицают, они не дают никаких объяснений, в то время как родственники просят и ищут ответы и объяснения”.

Совет помощи жертвам катастрофы ссылается на решения Верховного суда Нидерландов. В них суд постановил, что молчание обвиняемых в тяжелых преступлениях может быть включено в судебное обоснование – как оценка их действий. Адвокаты потерпевших настаивают, что такое поведение обвиняемых также должно быть выражено в компенсации за причиненные боль и страдания.

Коллега Арлетт Схейнс как раз будет об этом говорить — на этом Рут Ягер заканчивает свое выступление.

Судья снова объявляет перерыв.

Адвокатка Арлетт Схейнс, 24 июня 2021 года. Скриншот трансляции судебного заседания

Арлетт Схейнс обращает внимание суда, что сегодня участвуют не все адвокаты родственников — некоторые на карантине, тем не менее, она будет выступать от всей команды. Ее речь посвящена вопросу о том, как закон может компенсировать боль и страдание.

Схейнс начинает с размышления, какая польза от иска о компенсации, когда понятно, что нельзя уже ничего вернуть обратно.

«Деньги не могут вернуть время обратно, не могут залечить раны, и не вернут мертвых, и не заставят преступников взять на себя ответственность», — продолжает адвокатка.

Она говорит, что деньги и страдания сравнивать нельзя. Поэтому сложно посчитать страдания и боль. Верховный суд рассматривал вопрос, какие еще могут быть компенсации, кроме денег. И решил, что содействие следствию, признание вины и раскаяние могут быть другим способом компенсации и играют важную роль. Но, говорит Схейнс, обвиняемые в крушении МН17 систематически лишают родственников и этих альтернативных способов получения компенсации.

Поэтому у потерпевших нет другого варианта, как предъявить иски о возмещении ущерба.

Адвокатка напоминает, что 31 августа 2020 года суд постановил, что иски о компенсациях должны соответствовать украинскому гражданскому законодательству. Тогда Совет помощи жертвам катастрофы обратились в международную юридическую компанию DLA Piper, чтобы там объяснили украинское гражданское право по этому вопросу, а также к профессору гражданского права Роману Майданику в Украине. На основании их экспертных комментариев составили 301 иск ко всем четверым обвиняемым.
Схейнс дополнительно объясняет, что у супругов и зарегистрированных партнеров было право подать иски в независимости от того — жили они вместе со своими партнерами или супругами. Вместе с исками подали документы, которые обосновывали иски с юридической точки зрения, они идентичны для всех исков.

Только для иска одного из родственников Совет адвокатов предоставил дополнительное объяснение, так как украинское законодательство лишает компенсации партнеров одного пола. Так как в Нидерландах Конституция гарантирует это право, представители потерпевших считают, что однополые партнеры все же могут подавать иск на компенсацию.

Суд по делу MH17 слушает выступление адвокатки Арлетт Стейн, 8 декабря 2021 года. Скриншот трансляции заседания

Адвокатка Схейнс заметила, что защита до сих пор не высказалась по поводу исков и сделает это только во время своего выступления, которое запланировано в следующем году. При этом адвокаты потерпевших считают, что у защиты было достаточно времени и информации, чтобы уже подготовить свой ответ.

Сторона обвинения поддерживает иски и считает, что суд имеет юрисдикцию рассматривать иски, а иски потерпевших приемлемые.

Иски потерпевших — только о моральной компенсации. Родственники погибших не просят компенсировать им материальный ущерб. Схейнс напоминает, что иски опираются на украинское законодательство — как в вопросе круга истцов, так и определения суммы компенсации. Адвокаты опирались на статью 23 Гражданского кодекса Украины, в котором говорится о моральной компенсации. Адвокаты также опирались на постановление Пленума Верховного суда «О судебной практике в деле о компенсации морального ущерба» от 31 марта 1995 года.

При этом Схейн заметила, что оценка ущерба в этом случае совпадает с оценкой, которой пользуются в Нидерландах. Если коротко, то суд должен рассмотреть все обстоятельства дела и основывать свое решение на принципах разумной, сбалансированной и честной компенсации. Согласно решению украинского Верховного суда, которое помогло потерпевшим определить размер компенсации, учитываются, кроме прочего, причины и степень страданий — физических, психологических, душевных, когнитивных, причины потери, длительность морального ущерба и другие условия. Такие, как состояние здоровья жертвы, изменения в жизни, изменения в рабочих отношениях, а также уровень вреда репутации, время и усилия, необходимые, чтобы восстановиться. Также учитывается характер ответственности обвиняемых, ответственность за риск, тяжесть обвинений, степень вины обвиняемых, намерения обвиняемых — все это релевантные критерии для определения суммы компенсации.
Адвокаты потерпевших также опирались на ряд релевантных решений украинских судов, в которых указаны суммы компенсации. Суммы в них варьируются от 32  до 110 тысяч евро.

Поэтому суммы компенсации в исках в этом суде основаны на суммах исков, которые присуждаются украинскими судами. Хотя подобных этому судебных процессов не было ни в Украине, ни в Нидерландах — признает адвокатка.

Иски решили разделить на три категории — об этом представители Совета помощи жертвам катастрофы рассказывали ранее. Схейнс теперь поясняет, что они учитывали степень родства между погибшим и потерпевшим. Установили, что 50 тысяч евро — максимальная сумма, 40 тысяч евро — минимальная сумма.

Прокуратура спрашивала у потерпевших, почему за основу объема компенсации не взяли суммы, присуждаемые в нидерландском суде за эмоциональный ущерб — речь идет о фиксированных суммах в 20 тысяч евро. На это потерпевшая сторона объяснила, что в украинском законодательстве нет такого юридического понятия как «эмоциональный ущерб» Основан на эмоциональных связях и опыте переживания горя , в отличие от Нидерландского законодательства. В украинском законодательстве есть только «моральный ущерб» — совсем другая концепция, более широкая, которая учитывает как обстоятельства дела, так и эмоциональный стресс, психологическую и душевную травму, а также нарушение фундаментальной конфиденциальности.

О своих душевных травмах и психологических переживаниях родственники рассказали во время выступлений в сентябре и ноябре. Одна из характеристик душевной травмы — не меняющаяся со временем интенсивность страданий. И логично, что компенсация за такую травму будет выше, чем компенсации «эмоционального ущерба», предусмотренные нидерландским законодательством.

Адвокатка Арлетт Схейнс переходит к вопросу о компенсации братьям и сестрам. По ее словам, согласно украинскому законодательству, они не могут претендовать на компенсацию, если они не были сожителями. Для этого Совет помощи жертвам катастрофы просил обратить особое внимание на ситуацию тех, кто потерял брата или сестру — речь идет о 250 родственниках. После катастрофы они взяли заботу над детьми погибших, а некоторые взяли опеку над родителями детей, погибших в катастрофе. Кроме того, что они потеряли кровного родственника, они получили большой груз ответственности. Но по закону это никак не признается.

Адвокатка Арлетт Схейнс, 9 декабря 2021 года. Скриншот трансляции судебного заседания

Есть братья и сестры и другие родственники, которые не подали свои иски. Но это не значит, что они отклоняют свое право на компенсацию. Они сохраняют все свои права. Все родственники также имеют право на компенсацию не только морального ущерба — напоминает Схейнс.

Суд раньше просил адвокатов родственников предоставить информацию о выплатах от третьих лиц, в частности от “Малайзийских авиалиний”, малайзийской государственной нефтяной корпорации Petronas и страховых выплат. Кроме того, адвокаты должны были собрать и предоставить суду информацию о компенсациях в судах других стран. Адвокаты сделали это в письменном виде.

Их позиция как представителей потерпевших: эти выплаты не релевантны юридически для оценки исков ни по украинскому, ни по нидерландскому законодательству. Эти выплаты не отменяют обязанность обвиняемых компенсировать ущерб, и их нельзя вычитать из суммы запрашиваемой компенсации.

Адвокатам не удалось узнать у всех потерпевших о страховых выплатах семилетней давности. Тогда адвокаты обратились к страховым компаниям потерпевших и составили список категорий выплат, которые включают: страховку на путешествие, от несчастных случаев, в случае похорон, страхование жизни и страховку по инвалидности. Изучив эти категории, адвокаты пришли к выводу, что они не покрывают ущерб в результате потери близких в крушении МН17. Следовательно, потерпевшие не получили страховые выплаты за свое горе и страдания.

Адвокатка Схейнс передает суду еще 38 письменных заявлений родственников.

«Заявления вместе с устными выступлениями родственников погибших служат обоснованиями исков», — объясняет адвокатка.

В дополнение к юридическим обоснованиям, о которых она говорила сегодня ранее.

Есть такие родственники, кто не выступал и не сделал письменных заявлений. Схейнс объясняет, что их горе настолько сильно, что они не смогли найти правильных слов, чтобы передать его.

«Это было слишком сложно, слишком болезненно, слишком личное», — говорит Схейнс.

Заявление родственников и устные выступления в суде Совет помощи жертвам катастрофы называет «Книгой скорби».

На этом адвокатка заканчивает свою речь.

Суд отвечает, что внимательно ознакомится с этими новыми письменными заявлениями потерпевших.

Затем суд задает несколько вопросов по поводу требований потерпевших. Какие суммы суд должен взять за основу в исках? Почему тот факт, что родители и дети живут вместе, по мнению адвокатов, релевантно для определения уровня компенсации, но при этом не релевантно для уровня компенсации в случае с супругами и партнерами? И технический вопрос по искам, которые подали в суд без помощи адвокатской команды — их считать недействительными?

Адвокаты ответят на это письменно.

Кроме того, суд предварительно сформулировал пять основных принципов, которые он будет использовать при оценке исковых требований.

1. Совместное проживание должно быть обосновано документами, в которых доказывается, что жертва и потерпевший 17 июля 2014 года жили по одному адресу. Документы датированные более ранними датами и более поздними не подойдут.

2. Письменные документы в этой связи — например, в случае распечаток с правительственных сайтов — должны относится к потерпевшим непосредственно.

3. Детей, которые были несовершеннолетними на момент 17 июля 2014 года, можно считать, проживавшими в то время с одним из родителей, даже если их родители разведены.

4. Автоматически считается, что супруги живут вместе, если они не утверждают обратного. Например, в отчете об идентификации жертвы будет другой адрес, чем в документах, предоставленных суду потерпевшими.

5. Чтобы доказать сожительство через один адрес проживания — доказательством может быть то, что потерпевший и жертва жили как одна семья.

Суд не исключает, что после выступления защиты понадобится дополнительно обосновать некоторые иски потерпевших.

При этом Совет адвокатов уже может воспользоваться этими критериями, чтобы оценить иски и дополнительно при необходимости обосновать их.

Суд предупредил, что несколько исков уже выглядят необоснованными, чтобы принять их к рассмотрению, и он может отказать в удовлетворении в рамках заочных дел — по отношению к Гиркину, Дубинскому и Харченко. Для этого ему не нужно ждать выступления защиты Олега Пулатова. Поэтому суд просит адвокатов потерпевшим предоставить недостающие документы для таких исков. Суд их перечислил.

После еще одного перерыва прокуратура отвечает на запрос защиты по свидетелю S45 — военнослужащему 53-й бригады ПВО российской армии. Сторона обвинения указала, что суд ранее отклонил ходатайство защиты о дополнительном допросе S45, поскольку это заявление суд сочел недостаточно релевантным. Поэтому прокуратура считает, что запрос защиты и в этот раз должен быть отклонен. Также прокуратура сослалась на необходимость сохранить безопасность свидетеля.

Защита кратко отвечает на это, заявляя, среди прочего, что не понимает, почему вся информация о S45 защищена из соображений безопасности.

Решение по ходатайству защиты суд вынесет в понедельник, 20 декабря 2021 года. После этого слово предоставится прокуратуре. Она планирует представлять обвинение 20-22 декабря.

На этом сегодняшнее заседание завершается.