Дело «Второй Бахчисарайской группы Хизб ут-Тахрир». День пятьдесят четвертый — допрос свидетелей защиты

15 июля
21:13 Подсудимые напоминают о возражениях, накопившихся за время допроса свидетелей, но суд их не дослушивает
20:17 «Я больше знаю такую семейную его сторону, он всегда был открыт, приветлив, дружелюбен» — свидетель Марат Павленко о Марлене Асанове
20:04 «Про всех этих ребят я могу сказать только положительные качества» — свидетельница Фатиме Сайфуллаева
18:10 «У нас нельзя что-то плохое так говорить про другую религию, чтобы не подумали плохо» — свидетель Муса Татар
16:09 «Я вообще не знал о существовании этой партии, пока не начали увозить наших ребят» — свидетель Мустафа Мустафаев
15:10 Изет Изединов рассказывает о деятельности подсудимых в «Крымской солидарности» и во время обысков у крымских татар — ничего противоправного
14:44 «Само слово террор нам чуждо» — свидетель Шевкет Меметов
13:21 «Сервер Мустафаев и другие никогда не выходили за рамки закона» — свидетель Заир Смедляев
11:29 Свидетели просят давать показания на крымскотатарском языке. Суд им не позволяет
11:00 Коротко о деле и предыдущих заседаниях
Дело «Второй Бахчисарайской группы Хизб ут-Тахрир». День пятьдесят четвертый — допрос свидетелей защиты
Эрнес Аметов (слева) и Сервер Мустафаев. Фото: Ґрати

В Южном окружном военном суде российского Ростова-на-Дону продолжается судебный процесс над крымскими татарами — фигурантами дела «Второй Бахчисарайской группы Хизб ут-Тахрир». Восемь крымских мусульман были задержаны в 2017-2018 годах по обвинению в принадлежности и создании в Бахчисарае ячейки исламской партии Хизб ут-Тахрир, запрещенной в России, но действующей свободно в Украине и большинстве европейских стран. «Ґрати» продолжают вести онлайн судебных заседаний процесса.

11:00
15 июля
11:00
15 июля
Коротко о деле и предыдущих заседаниях

12 октября 2017 года сотрудниками Федеральной службы безопасности РФ были задержаны и впоследствии арестованы Тимур Ибрагимов, Марлен (Сулейман) Асанов, Мемет Белялов, Сейран Салиев, Сервер Зекирьяев и Эрнес Аметов. Все они участники организации «Крымская солидарность» – объединения адвокатов, родственников политзаключенных и активистов, которое помогает крымчанам, подвергшимся преследованиям по политическим или религиозным мотивам.

Эдем Смаилов и координатор «Крымской солидарности» Сервер Мустафаев были задержаны и арестованы позже — 22 мая 2018 года.

По версии следствия, все задержанные состояли в одной ячейке исламской партии Хизб ут-Тахрир, запрещенной в 2003 году в России, но свободно действующей в Украине и большинстве европейских стран. Марлен Асанов, Тимур Ибрагимов и Мемет Белялов обвиняются в «организации деятельности террористической организации» (часть 1 статьи 205.5 Уголовного кодекса РФ). Наказание предусматривает от 15 лет колонии до пожизненного заключения.

Остальных обвиняют в участии в террористической организации (часть 2 той же статьи 205.5 УК РФ) с возможным наказанием – от 10 до 15 лет заключения. Всем восьмерым также вменяется приготовление к насильственному захвату власти (часть 1 статьи 30, статья 278 УК РФ).

Все подсудимые отвергают обвинения в терроризме и утверждают, что их преследуют по политическим и религиозным мотивам.

Дело «Второй Бахчисарайской группы Хизб ут-Тахрир». День пятьдесят третий — допрос свидетелей защиты

На прошлом заседании суд успел допросить двух свидетелей защиты — Хатидже (Екатерину) Мамутову и Эдема Дудакова. Мамутова знает большинство подсудимых, более близко — Сервера Мустафаева и Сейрана Салиева. Дудаков — знает всех.

Оба рассказали, что никогда не слышали от подсудимых ни призывов вступать в Хизб ут-Тахрир, ни о террористических намерениях, не видели у них оружия и вообще — не замечали в действиях подсудимых ничего противозаконного.

11:29
15 июля
11:29
15 июля
Свидетели просят давать показания на крымскотатарском языке. Суд им не позволяет

Первый свидетель, заявленный на сегодня, — глава ЦИК Курултая крымскотатарского народа Заир Смедляев. Он сразу говорит, что будет давать показания на крымскотатарском языке. Суд разъясняет, что допрашивать его будет на русском и просит давать показания на русском, иначе его поведение будет расценено как отказ от дачи показаний.

И после этого Смедляев продолжает настаивать на даче показаний на крымскотатарском языке, поясняет, что он думает на крымскотатарском и у него есть право на дачу показаний на родном языке.

Другие свидетели — Шевкет Меметов — 1957 года рождения, проживает в Симферополе, гражданство российское, русским владеет, но объявляет, что хочет давать показания на крымскотатарском. Суд ему также сообщает, что нужно будет говорить на русском.

Изет Изединов — проживает в Симферополе, русским владеет.

Суд разъясняет права и ответственность, в том числе право давать показания на том языке, которым свидетели владеют. Свидетели расписываются.

Адвокат Алексей Ладин заявляет, что согласно статье 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ позволяет свидетелям давать показания на родном языке.

Кто-то из свидетелей отказывается расписку подписать, сообщает, что бланки не заполнены. Суд разъясняет, что если они не распишутся, то суд расценит это как отказ от дачи показаний.

«Расписывайтесь, либо уходите», — раздражается судья Ризван Зубаиров.

Свидетели расписались.

13:21
15 июля
13:21
15 июля
«Сервер Мустафаев и другие никогда не выходили за рамки закона» — свидетель Заир Смедляев

Заир Смедляев рассказывает, что хорошо знает Сейрана Салиева — он организовывал праздники Курбан Байрам и Ураза Байрам, пользуется авторитетом и уважением.

Заир Смедляев. Фото: Антон Наумлюк, Ґрати

«Я знаю, что у него на попечении инвалид», — говорит Смедляев.

Он утверждает, что на праздниках детей — девочек и мальчиков — никто не разделял. Никакой запрещенной литературы Салиев, по словам свидетеля не распространял, разговоров на религиозные темы, в том числе о Хизб ут-Тахрир, с ним не вел.

«Я в этих темах некомпетентен, поэтому не разговаривал», — добавил свидетель.

Не говорили они и о захвате власти. Оружия и взрывчатки свидетель у Салиева никогда не видел.

«Он подрабатывал гидом, Крым туристический регион. Были ли другие [источники заработка], я не знаю», — сказал свидетель.

С Эрнестом Аметовым свидетель виделся только несколько раз на судах крымских татар.

«В связи с его просветительской деятельностью мы пересекались, потом он открыл кафе «Салачик», — рассказал свидетель о Марлене Асанове. — Знаю, что он был меценатом, знаю как мецената. Честный, открытый, добропорядочный, семьянин, добродушный, многодетный. С ним можно было поговорить на любые темы».

Впрочем о каких-либо партиях они никогда не говорили за все 17 лет знакомства.

Лет 7-8 как свидетель знает Сервера Мустафаева.

«Он как блогер, стример. Один из основателей «Крымской солидарности». Нормальная позиция у него была, не собирался он ничего делить по национальному признаку. Никаких предложений или разговоров о свержении власти не было».

Не было от Мустафаева и предложений вступить в Хизб ут-Тахри, информации о партии он не распространял, запрещенную литературу не раздавал.

— Вам что-то известно о разжигании розни Мустафаевым? — спрашивает его адвокатка Лиля Гемеджи.
— Я хочу сказать, «Крымская солидарность» помогает всем безотносительно к национальности.

«Я не слышал и не знаю чтобы кто-то из обвиняемых хранил оружие, взрывчатые вещества, запрещённые предметы. Когда люди совершают намаз, делают дело, помогают ближним — у них нет времени заниматься чем-то таким».

Кроме них свидетель знает Сервера Зекирьяева.

«На судебных заседаниях доводилось встречаться с Сейраном Салиевым и Сервером Зекирьяевым. Всё было культурно, без криков. Никто из них алкоголь не пил».

Свидетель поясняет, что имеет в виду судебные заседания по делам крымских татар, на которые обычно приходит много соотечественников поддержать.

Допрос начинают сами подсудимые.

Марлен Асанов приветствует свидетеля на крымскотатарском языке, благодарит, что он пришёл поддержать, сказал, что все благие дела ему вернутся. Дальше продолжает на русском.

Смедляев рассказывает, что никогда не слышал от него «призывов к межнациональной и межэтнической розни». Не видел агрессивных действий.

«Никаких противоправных действий не совершали, были люди разной национальности и в том числе евреи, которые приходили покушать кошерной еды».

Асанов благодарит свидетеля.

Мустафаев приветствует свидетеля на крымскотатарском, благодарит за то, что он пришёл в суд.

«На сегодняшний день более семи десятков содержатся в застенках, свидетели Иеговы, другие политически задержанные, у них есть дети. Если бы люди эти были виноваты, их дети не виноваты, позиция Сервера была — давайте помогать этим детям. Помогали всем семьям без разделения по национальности. Никаких противозаконных или противоправных призывов не было, никакой пропаганды в действиях Сервера не было».

«У нас такой менталитет, — когда приходят к соседу чтобы обвинить его в противоправной деятельности, люди приходят поддержать. Обязательно приходили и соседи, и друзья. Никто никогда на обысках не призывал к противоправным деяниям, было только два слова «пропустите» и «терпение« (Семедляев говорит на крымскотатарском — сабр — Ґ ) чтобы не препятствовали движению правоохранительных органов.

— Сторона обвинения обвиняет нас в том, что мы словами «позор» и  «Аллаху Акбар» будоражили людей, с чем связаны эти слова?
— Как можно трактовать, что такие слова — призыв к какому-то насилию. Я не знаю как «Аллаху Акбар» стало призывом к какому-то насилию.
— Понятен ваш ответ, — нетерпеливо говорит судья.
— Сторона обвинения обвиняет нас в том, что наша противоправная деятельность была связана с материальной поддержкой из вне.
— Иногда тяжело комментировать бредовые мысли. Когда паршивый свидетель, ой, скрытый свидетель…
— Так, свидетель не давайте оценки! — возмущается судья.
— События 2014 года всем известны, у каждого есть право их комментировать, сторона обвинения говорит, что наша позиция была отличным от мнения государства и она является противозаконной, — говорит Мустафаев.
— Я считаю, что те, кто члены Хизб ут-Тахрир покинули Крым, а все, кто остались, — сторонники того, что Крым наша родина, нам всем здесь жить, сторонникам разных конфессий.
— Вы сказали, что у вас нет гражданства РФ, как проходил процесс отказа от гражданства?
— Этот вопрос снимается, он не имеет отношения к предмету дела, — заявляет суд.

Мустафаев возражает, суд и прокурор ранее ссылались на наличие российского гражданства у подсудимых, как на аргумент.

«Сервер Мустафаев и другие никогда не выходили за рамки закона, это противоречит нашим принципам, не-насильственности. У меня своё антагонистическое мнение на счёт Хизб ут-Тахрир, — если бы они призывали к чему-то такому, я не пришёл бы свидетельствовать в защиту этих подсудимых».

Мустафаев благодарит свидетеля.

— Обвинение обвиняет меня в том, что я якобы поехал в Сирию и контактировал с ИГИЛ, что вы думаете по этому поводу? — спрашивает Сейран Салиев.
— Я никогда не слышал чтобы Сейран куда-то выезжал строить какое-то там государство
— Вы об этом никогда не слышали? — уточняет суд.
— Да.

Свидетеля отпускают.

14:44
15 июля
14:44
15 июля
«Само слово террор нам чуждо» — свидетель Шевкет Меметов

Следующий свидетель — журналист Шевкет Меметов.

В Крымском университете он преподавал у Сейрана Салиева.

«Он был исполнительным, после университета женился, знаю его семью. Очень порядочная и благополучная семья».

После университета они виделись на крымскотатарских праздниках и съёмке кинофильма.

«Я не видел в нём каких-то организаторских способностей, но он активно участвовал. Мне кажется он мировой человек».

Салиев никогда не давал запрещенную литературу свидетелю, не говорил о захвате власти или свержении конституционного строя.

«Я всех ребят, которые являются подсудимыми, немного знаю. Они меня знают по роду моей деятельности. Асанов Марлен создал очень популярный этнографический центр. Там хорошо обслуживали и готовили, всё было изысканно. После депортации мы многое утратили, вот это человек, который всё это по крупицам собирал. Очень интересные съёмки мы делали благодаря этому центру. Я в корне не согласен с обвинениями в отношении него».

Свидетель говорит, что не знает близко Эрнеса Аметова, Тимура Ибрагимова и Мемета Белялова. Но зато хорошо знает Сервера Мустафаева и его семью.

«Знаю его хорошо, знаю его родителей. Он был студентом, учился в Киеве. Встречались в транспорте, было много бесед. Это действительно очень патриотичный человек, он любит своих родителей, он патриот своего языка и своего народа. Иногда он пишет письма и иногда они попадают в печать, я взял с собой даже газету. Человек с такими мыслями и поступками никогда не может быть преступником. Это человек публичный, он говорит о возрождении нашего народа».

Свидетель рассказал о месте где через дорогу друг от друга построены мечеть и православная церковь лет 300 назад, и никаких противоречий и конфликтов не было. После 2014 года он изучал вопрос, —никаких конфликтов на религиозной, национальной почве или связанных с Хизб ут-Тахрир не было.

Никаких противоправных призывов или пропаганды со стороны Мустафаева не было, призывов к террористическим действиям, разговоров об оружии — тоже.

«Само слово террор нам чуждо», — говорит свидетель.

Марлен Асанов просит его вновь повторить, была ли в его ресторанной деятельности или общественной что-то противозаконное.

«Я не только не видел, я и не слышал, я привозил художников со всей России, которые восторгались тем, что вы там (в кафе «Салачик» — Ґ ) делали. Суд должен принять справедливое решение, вы все должны быть свободны и работать на благо народа».

Асанов ещё раз поблагодарил свидетеля.

Сейран Салиев спрашивает, было ли что-то противозаконное в его действиях во время студенчества.

«Очень странно, с одной стороны здания мы учим учеников, с другой, а мы на одной территории находимся, идут суды», — отвечает свидетель. Крымский гарнизонный военный суд, из которого свидетели участвуют в заседании по видео-связи, находится в одном здании с университетом.

— Как вы сказали, долгие годы работали на телевидении и были связаны со СМИ. Скажите пожалуйста, сторона обвинения заявляет, что мы со времён Украины мы готовились к свержению власти, известно ли что-то по этому поводу как до, так и после 2014 года? — спрашивает Сервер Мустафаев.
— Вопрос снимается, возражения будут занесены в протокол, — обрывает его судья.
— Мы знакомы с вам на протяжении долгих лет, надеюсь мы ещё продолжим деятельность. Скажите как я вёл себя в обществе?
— Сервера Мустафаева я знаю только с хорошей стороны, знаю его родителей и близких родственников, — свидетель все равно отвечает на снятый вопрос. — Я работал в СМИ и всегда был осведомлён в событиях в Крыму, я всё очень подробно отслеживал. Никаких действий, способствовавших тому чтобы они оказались среди подзащитных, я думаю это огульно.
— Так, свидетель, давайте без оценок, — перебивает его суд.
— Я ни разу не видел чтобы они вели скрытый образ жизни.

Свидетель вновь повторил, что никогда не слышал о противоправной деятельности подсудимых, в том числе во время обысков у крымских татар, которые они наблюдали.

Мустафаев благодарит Меметова за то, что он пришёл, передает всем привет и говорит, что они скоро обязательно встретятся.

Прокурор спрашивает, какой предмет свидетель преподавал Салиеву. «Я специалист крымскотатарского языка и литературы, преподавал крымскотатарскую литературу», — отвечает Меметов и суд его отпускает.

15:10
15 июля
15:10
15 июля
Изет Изединов рассказывает о деятельности подсудимых в «Крымской солидарности» и во время обысков у крымских татар — ничего противоправного

Суд сообщает, что допросить до обеда еще одного свидетеля не успеет. Мустафаев поясняет, что это пожилой человек, а  раньше проводили заседания до 13:30

Суд согласился и вызвал свидетеля.

Изет Изединов — проживает в Симферополе, русским владеет. Он хорошо знает Сейрана Салиева и его дедушку, с которым они работали в Ташкенте.

«Это очень положительная семья, за что можно ручаться. Я в национальном движении 70 лет, все ребята, которых я там знаю, они все положительные. Знаю мать — очень хорошо работает. От этого парня — Сейрана я никаких разговоров противоправных не слышал. Я никогда не видел и не слышал чтобы он какой-то негатив говорил».

Он говорит, что никогда не слышал от него нетерпимости к другим национальностям и конфессиям.

Также очень хорошо свидетель знает Сервера Мустафаева. На тему Хизб ут-Тахрир они никогда не общались. Так же, как и о госперевороте, запрещенной литературе. Никуда вступать Мустафаев свидетеля никогда не звал.

«Он занимался «Крымской солидарностью», которая работает в соответствии с законом», — говорит Изединов.

Эрнеса Аметова свидетель лично не знает, но от других слышал положительные отзывы, о том, что он член Хизб ут-Тахрир и готовит захват власти — никогда ему не говорили.

Так же лично он не знает Марлена Асанова, но слышал «много положительного».

— Вы сказали, что мы встречались на дуа, на молебнах. В какой форме они проходили и исходили ли от нас — подсудимых какие-то призывы к противозаконным действия? — спрашивает его Сервер Мустафаев.
— Сколько раз я бывал на таких мероприятиях, кроме дуа не было никаких других разговоров.
— Свидетель, интересуют только подсудимые, — уточняет судья.
— А там невозможно ничего такого сделать, — отвечает Изединов.
— Вы вспомнили про нашу совместную деятельность в «Крымской солидарности», были ли там противозаконные призывы? — продолжает допрос Мустафаев.
— Никогда там этого не было, там говорилось о проделанной работе, а чтобы призывы какие-то были, никогда такого не было. Я от вас ни разу не слышал.
— Во время обысков был ли кто-то кто призывал людей и были ли мы среди призывающих?
— Самоорганизацию нашего народа никто не отменял, всю жизнь она у нас так и была.
— Уважая ваш возраст, хочу задать вопрос: сторона обвинения обвиняет нас в том, что мы выступали против нашего народа, против стариков, были ли такие факты?
— В наших традициях заложено так, что старшее поколение уважается, чтобы молодые шли против старшего поколения, — такого у нас нет, это наша традиция.
— Понятен ваш ответ, — говорит на это судья.

Мустафаев благодарит свидетеля за то, что он пришёл и поддержал обвиняемых, и пожелал «чтобы Аллах его вознаградил за труд».

Прокурор задает вопрос про дедушку Сейрана Салиева, и после этого суд отпускает свидетеля.

Перед тем, как уйти, он говорит, что Сейран Салиев очень хорошо поет. «Мы пока не можем послушать», — отвечает ему судья Зубаиров.

16:09
15 июля
16:09
15 июля
«Я вообще не знал о существовании этой партии, пока не начали увозить наших ребят» — свидетель Мустафа Мустафаев

После обеденного перерыва суд намерен допросить еще троих свидетелей. Они с подсудимыми приветствуют друг друга,
машут на камеру, передают приветы. Суд пока не подошёл.

Обвиняемые по делу Второй Бахчисарайской группы Хизб ут-Тахрир. Фото: Ґрати

Первым допрашивают Мустафу
Мустафаева. Он лет 8 знает Сейрана Салиева, встречал его в мечети Бахчисарая.

— Было ли в его поведении что-то странное, он провоцировал скандалы, был скрытным? — спрашивает адвокат Сияр Панич.
— Нет, никаких призывов, ничего не слышал.
— Вход в мечеть свободный?
— Закрывается после последнего намаза в 20:00.
— Замечали в его поведении враждебность к другим расам или религиям?
— Нет.
— Он говорил о том, что состоит в партии Хизб ут-Тахрир?
— Я вообще не знал о существовании этой партии, пока не начали увозить наших ребят.
— Распространял Салиев экстремистскую литературу?
— Нет.
— Сообщал ли Салиев, что он готовится к совершению террористических актов?
— Нет.

Эрнеса Аметова свидетель не знает. Но знает Сервера Зекирьяева: «С 2002 года знаю, я был завхозом, а он преподавателем физкультуры в школе».

«Могу охарактеризовать с положительной стороны, когда работали в школе, очень часто встречались, а также после 2014 года во время пятничных намазов».

Никакого оружия у Зекирьяева свидетель никогда не видел, запрещенную литературу он не распространял, о превосходстве мусульман и о планах «смены конституционного строя» не говорил.

«Если учитель физкультуры сможет изменить конституционный строй я не знаю что будет…», — говорит Мустафаев. «Свидетель, не надо рассуждать», — перебивает его судья.

Свидетель 14 лет знает также и Марлена Асанова. После 2014 года они встречались на джума-намазах в мечети, где Мустафаев был заместителем председателя общины. Никогда не слушал от него никаких противозаконных призывов.

Так же он говорит про Тимура Ибрагимова.

Эдема Смаилова свидетель не знает.

«Знаком с 2012 года, с акции по закрытию городской свалки, которая находится ближе 400 метров к населённому пункту, — рассказывает свидетель про Сервера Мустафаева. — Могу охарактеризовать только с положительной стороны».

Свидетель не слышал, чтобы Мустафаев призывал вступать в какие-либо организации, говорил о превосходстве мусульман, не видел, чтобы он приобретал или распространял взрывчатку.

«После 2014 года в «Крымской солидарности» я тоже некоторое время принимал участие», — говорит свидетель об общественной активности Мустафаева.

Марлен Асанов спрашивает свидетеля о какой-либо агрессии с его стороны. «Не видел даже, чтобы ты голос на кого-то повысил», — отвечает Мустафаев. Он говорит, что никакой противозаконной деятельности, а тем более террористической, в работе Асанова в «Салачике» он не видел.

— Сегодня нас обвиняют в том, что мы, участвуя в различных мероприятиях, призывали людей к противоправным действиям. Лично с вами мы 18 мая (День памяти жертв депортации крымских татар — Ґ ) на ж/д вокзале приняли участие в молебне. С нашей стороны были какие-то противоправные призывы в том числе во время обысков? — спрашивает свидетеля Сервер Мустафаев.
— 18 мая это День памяти. Ни на обыски, ни на молебне 18 мая никаких призывов не было, люди собирались сами.
— Нас обвиняют в том, что якобы мы проводили тайные собрания в мечети Хан-Чаир, было ли такое? Могут ли люди вести беседы в мечети?
— Второй вопрос, — конечно имеют право говорить. На счёт тайных собраний ничего не слышал, чтоб после намаза кто-то собирался.
— В 2016 году 24 мая и 12 мая происходили беззаконные действия, — обыски, аресты. Исчез наш соотечественник. В это время наш народ собирался на молебен, в это время были среди нас какие-либо призывы?
— Нет, не было … — судья его перебивает: «Ваш ответ понятен, ваш ответ суд понял».
— Во время организации общественных мероприятий звучали слова «будьте прокляты», «Аллаху Акбар». Обвинение считает, что мы призывали этими словами к противоправным действиям.
— Правоохранительные органы сами вели себя так, противоправно, приходили с собаками.

Прокурор спрашивает у переводчицы переводится ли слово «Аллах». Она отвечает, что нет.

Сейран Салиев спрашивает, призывал ли он когда-то к свержению государственного строя, к войне. «Нет, никогда не слышал и ни от кого», — отвечает свидетель.

«Мы жили рядом, все друг друга видели. Нас ещё обвиняют в том, что мы военнослужащих приискивали для вооружённого переворота, вы слышали о таком?» — спрашивает Сервер Зекирьяев. Свидетель отвечает отрицательно и его отпускают.

18:10
15 июля
18:10
15 июля
«У нас нельзя что-то плохое так говорить про другую религию, чтобы не подумали плохо» — свидетель Муса Татар

Следующего свидетеля не могут найти — он был, но вышел. Приставы ищут его на улице, наконец находят. Марат Павленко — 1976 года рождения, гражданство российское, частный предприниматель.

Но к этому времени начинают допрашивать уже Мусу Татара. Он говорит, что знает всех подсудимых, некоторых не близко. С Сервером Сустафаевым знаком лет 15-20.

«Они росли у нас на глазах, порядочный, семьянин. Это полностью доброжелательный человек».

— Сообщал ли вам Мустафаев о планах террористических актов? — спрашивает его адвокатка Лиля Гемеджи.
— У нас в национальном движении это не соответствует нашему пути к цели. Нет не слышал.
— Вам известно чтобы Мустафаев разжигал межконфессиональную и межнациональную рознь?
— Нет конечно
— Жалобы в общину на Мустафаева поступали?
— Нет.

Свидетель рассказывает, что вход в мечеть Бахчисарая открытый, ни о каких конспиративных встречах там ему неизвестно.

Сейрана Салиева он знает тоже не менее 25 лет. Никакой агрессии от него не замечал, не слышал ничего о превосходстве мусульман, — «У нас нельзя что-то плохое так говорить про другую религию, чтобы не подумали плохо», — пояснил он.

Мемета Белялова он знает по совместным посещениям мечети. Ничего плохого о нем сказать не может. «Общительный, организовывал праздники. Ребята положительные», — говорит он про Тимура Ибрагимова.

— Аметова Эрнеса знаете? — спрашивает его адвокат Айдер Азаматов.
— Я их всех знаю, можно ещё раз увижу, —Аметов встаёт в «аквариуме».
— Так по мечети знаю.
— Говорил он вам или вашим знакомым и близким, что он член какой-либо организации, партии?
— Нет.
— Вам известно, чтобы Аметов призывал к установлению халифата или свержению власти?
— Нет.
— После 2-14 свою позицию по присоединению Крыма высказывал?
— Нет.
— Собрания, митинги посещал до и после 2014 года?
— Не знаю.

Марлена Асанова свидетель знает еще дольше — лет 25-30.

«Хороший семьянин, успешный бизнесмен. По нему можно пример брать».

С Сервером Зекирьяевым он тоже виделся только в мечети. Никакой агрессии от него не замечал, призывов к свержению конституционного строя или вступлению в террористическую организацию не слышал.

Марлен Асанов приветствует свидетеля на  крымскотатарском, благодарит за то, что свидетель прибыл. Спрашивает про кафе «Салачик».

«Там всё было нормально, туда приезжали отдохнуть от шума, от пьянки, там ничего такого не было».

Сервер Мустафаев спрашивает его про мечеть в Бахчисарае. «В основном, мечеть у нас открыта, бывает в праздники закрывали, чтобы дети там не баловались, а так пожалуйста, заходите. Разногласия были небольшие, мы учились от них (молодого поколения — Ґ ), они учились от нас, всегда приходили к компромиссу и правильно всё делали», — отвечает свидетель.

— К общему знаменателю приходили с молодёжью? — уточняет судья.
— Да.

Аметов выкрикивает из «аквариума» про конфликты в мечети: «Всё это выдумано!».

Мустафаев спрашивает про действия обвиняемых во время обысков у соотечественников.

«Когда были обыски, были грузовики с ОМОНом, перекрывали улицы. История повторяется, когда были репрессии при коммунистах, — суд просит ближе к делу. — Сегодня если кто-то говорит «Христос Воскрес» — это разве призыв к чему-то? «Аллах Акбар» значит «Аллах велик».

Суд просит ответить коротко, — свидетель подтверждает, что никаких призывов не звучало.

Мустафаев благодарит свидетеля на крымскотатарском, надеется, что они скоро встретятся в мечети Хан-Чаир.

«Скажите Асанов, Мустафаев, Салиев обладают навыком располагать к себе, проникаться к ним доверием?» — спрашивает прокурор. Адвокатка Гемеджи возражает, — вопрос носит оценочный характер. Суд снимает вопрос.

— Мустафаев, Салиев, Асанов обладают большими познаниями в исламе?
— Не знаю.
— Когда-нибудь они разъясняли кому-то ислам?
— Не знаю такого.
— Пропускали пятничный намаз.
— Да.

Суд освобождает свидетеля.

20:04
15 июля
20:04
15 июля
«Про всех этих ребят я могу сказать только положительные качества» — свидетельница Фатиме Сайфуллаева

Сайфуллаева Фатиме — следующая свидетельница. Из подсудимых знает почти всех, кроме Тимура Ибрагимова и Эрнеса Аметова.

«Сервера Мустафаева знаю с 3-4 лет. Про всех этих ребят я могу сказать только положительные качества. Ребята, которые всегда идут на помощь, ответственные ребята, на которых можно положиться».

Ни о какой противоправной деятельности Мустафаева и Салиева она не знает. Вступать ни в какую организацию они не предлагали, о планах по захвату власти или совершению терактов не говорили.

— Во время обысков в Бахчисарае вы присутствовали? — спрашивает ее адвокатка Гемеджи.
— Да, практически на всех.
— Какие-либо противоправные действия со стороны подсудимых видели?
— Нет, могу сказать на счёт тех, кто проводил обыски, как они унижали детей, рано врывались, а нас никто не организовывал, сами приходили.

Мемет Белялов  учился у Сайфуллаевой. Никаких призывов от него она не слышала.

Лет 25 она знает Сервера Зекирьяева и его семью.

«Добрый, отзывчивый человек. Когда в коллектив вливаются разные дети Сервер мог их организовать».

Никакой агрессии в нем она не замечала, так же, как и вообще противоправной деятельности.

Марлена Асанова знает по его кафе «Салачик». «Мы знали, что он меценат, делает много добрых дел, помогает детям».

«Недавно проходили мероприятие, две бабушки рассказывали про Эрнеса Аметова, что он построил детскую площадку на свои деньги своим трудом», — все, что вспомнила про подсудимого свидетельница.

Марлен Асанов спрашивает было ли в его деятельности что-то противозаконное. Нет, — отвечает свидетельница. — Были люди, которым не дали заработать денег в день обыска, но их успокаивали.

— А со стороны правоохранительных органов была агрессия? — суд снимает вопрос.

Сервер Мустафаев тоже спрашивает об обысках: «2016 год, обыски в кафе «Салачик», сторона обвинения говорит, что мы словами «Позор», «Будьте прокляты», «Аллаху Акбар» вызывали какие-то негативные чувства. Эти слова у вас вызывают что-то такое?». «Нет, ничего такого», — отвечает Сайфуллаева.

— А что вы можете рассказать о «Крымском марафоне», были ли на нём призывы к противоправным действиям?
— Слышала о таком. Ничего противоправного не было. Когда людям назначают неподъёмные в 200-300 тысяч штрафы, люди собирали деньги и я сама передавала.

Судья говорит, что ответ понятен.

— Я знаю, что вы на пенсии, но из тех людей, которых вы учили, в том числе моих одноклассников, кто-либо говорил о том, что я начал вести противоправный образ жизни? – спрашивает ее Мемет Белялов.
— Нет, никто не говорил такого и все желают чтобы ты по-скорее освободился, Мемет.
— Говорила ли ваша дочь, что в магазине, в котором я работал, была какая-то экстремистская литература, призывы?
— Нет, она благодарила за то, что всегда быстро работаете и практически за бесценок, и ребята, которые печатали рефераты, вас благодарили.

Белялов благодарит свидетельницу, судья ругается — прекратите диспут! Переводчик продолжает переводить: Белялов надеется, что вскоре встретится за кружкой чая.

Прокурор почему-то спрашивает про хадж в Мекку.

— В период хаджа было предусмотрено совместное проживание мужчин и женщин?
— Да, в первый день все были вместе.
— Про Медину подскажите?
— Были в отдельных комнатах.
— У вас махрам (сопровождающий — Ґ ) был?
— Не был, рядом были наши дети
— Правильно, по законам Саудовской Аравии. — «Какой подготовленный», — похвалил прокурору суд.

Свидетельницу отпускают.

20:17
15 июля
20:17
15 июля
«Я больше знаю такую семейную его сторону, он всегда был открыт, приветлив, дружелюбен» — свидетель Марат Павленко о Марлене Асанове

Следующий свидетель — Марат Павленко. Марлена Асанова он знает с 1997-98 годов, они учились на разных факультетах одного ВУЗа, позже, когда свидетель занялся туристической деятельностью, они виделись чаще, — он водил обедать в «Салачик» туристические группы. Асанов никогда не предлагал ему вступать в «какие-либо партии».

«Я больше знаю такую семейную его сторону, он всегда был открыт, приветлив, дружелюбен. Исполнительность была на высоте, ресторан «Салачик» был на высоте».

Один раз, 4-5 лет назад, он встречался с Эрнесом Аметовым. О Хизб ут-Тахрир, планах по захвату власти, совершению терактов Аметов тогда не рассказывал.

«Он приезжал с нашим общим знакомым на велосипедах, встреча была час 40 минут, они заехали по пути. Положительный, общительный парень, который интересовался поездками на велосипеде».

— Добрый вечер, Марат, спасибо большое, что пришёл в эти тяжёлые дни поддержать. Можешь охарактеризовать меня в студенческие годы, был я агрессивным? — начинает допрос Марлен Асанов.
— Всегда все были дружелюбны, всегда можно было получить поддержку, могли угостить чаем.
— Ты привозил гостей, как они описывали то место, куда ты их привозил?
— Я помню в первый год программист буквально на коленке делал ещё первую визитку, я спрашивал, как удаётся всё это сохранять в «Салачике», если в других кафе был алкоголь и музыка не восточная. А у вас были очереди на час вперёд и восточная атмосфера очень подкупала.
— В моей деятельности было что-то противоправное?
— «Салачик» напротив был одним из таких ресторанов, который давал большие поступления в налоговую.
— Был ли ты во время обыска в кафе «Салачик»?
— Да, я приехал туда, когда узнал, чтобы посмотреть.
— Видел ли ты агрессию со стороны людей?
— Нет.
— Когда-нибудь ты присутствовал на подобных мероприятиях?
— Нет.
— Нас обвиняют в том, что мы какую-то террористическую деятельность вели, ты что-нибудь такое слышал?
— Нет.
— Марат, спасибо тебе большое, успеха тебе в твоей деятельности.

Сейрана Салиева свидетель узнал только внешне, не знаком.

«Стоял как-то на рынке Рубин, вёл сбор средств. Знаком, как житель Бахчисарая», — говорит

Суд отпускает свидетеля.

21:13
15 июля
21:13
15 июля
Подсудимые напоминают о возражениях, накопившихся за время допроса свидетелей, но суд их не дослушивает

Суд собирался уже объявить перерыв, но
Мустафаев напомнил о возражениях, оставшихся не рассмотренными. Суд предоставил время, чтобы их заявить, но потребовал говорить коротко.

Первое возражение было о том, что свидетелю не позволили говорить на родном крымскотатарском языке. Во время допроса Заира Семедляева суд снял вопрос о получении гражданства и получении вида на жительство в Крыму. При этом, напоминает Мустафаев, к нему и другим подсудимым правовая система России относится, как к гражданам России, когда говорит, что они могут сбежать за границу.

Третье — по поводу вопросов к Шефкету Меметову, возражения не были заслушаны, вопросы обвинения не были сняты.

«Вы слишком много говорите, обтекаемо, говорите чётко, как выстрел…», — перебивает его судья.

Мустафаев продолжил, но суд прервал его, посчитал, что Мустафаев своё право реализовал и у него нет возражений, за продолжение — пригрозил удалением.

Есть возражения у Смаилова о снятом вопросе о проблеме терроризма, который был задан Семедляеву.

Суд попросил уточнить, с чем он конкретно не согласен: «Не надо заканчивать, вы начинаете прения. Суд понял, что вы хотите».

Смаилов продолжил, — возражение о прерывания свидетеля Мустафаева и Татара, что на его взгляд…

Суд, не дожидаясь окончания его речи, объявляет перерыв до завтра до 10 часов.