Три недели выступлений потерпевших в Окружном суде Гааги, где слушают дело о крушении рейса МН17 в небе над Донбассом, завершились речью Яба Бай — отца Джойс Бай, одной из 298 жертв катастрофы. 

Он рассказал о своей дочери, о том, как семья до сих пор переживает горе потери и что значит для родственников погибших ожидание справедливого решения суда.

«Ґрати» публикуют его выступление в суде полностью.

Джойс была моим первенцем. Она родилась 24 июня 1973 года, в воскресенье. Говорят, что родиться в воскресенье — к удаче. И действительно, у нее была счастливая жизнь.

Она без проблем окончила школу, а потом факультет психологии в амстердамском университете — специализация «труд и организация». Она была очень общительной и открытой. Заводила друзей везде, куда бы ни поехала.

После того как она выпустилась, я спросил ее, ищет ли она работу.  Она удивила меня, когда сказала, что еще не хочет начинать работать, а предпочитает сперва попутешествовать. Так она и сделала — год путешествовала с рюкзаком по Австралии.  А после позвонила и сказала, что хочет увидеть Азию. Там она пробыла несколько месяцев. Когда она наконец вернулась, она стала буддисткой. Это был идеальный способ жизни для такого мирного, дружелюбного, уважающего и понимающего человека, каким она была с детства. Даже в маленьком возрасте, когда у ее двух друзей были проблемы, она их успешно мирила.

Она стала работать коучем и персональным тренером. Была счастлива и успешна, ее ценили коллеги. Однако время от времени она хотела поменять работу, желание путешествовать вернулось и вместо того, чтобы перейти с одной работы на другую, она снова отправилась в путешествие на два месяца.

Яб Бай — отец Джойс Бай. Скриншот с трансляции заседания в Окружном суде Гааги

Она побывала в Центральной Америке, Индии, Нью-Йорке и многих других местах. В Малави участвовала в проекте для детей. А 17 июля 2014 года она летела в Малайзию, чтобы заняться там волонтерской работой. Я должен был ее встретить через неделю в Куала-Лумпур — должен был ехать туда по работе.

К сожалению, в этот раз она забыла взять с собой удачу. И стала жертвой этих обвиняемых, которые хотели сбивать самолеты и убивать.

Я был в Бельгии и в вечерних новостях услышал, что рейс МН17 потерпел крушение над Украиной. Я сразу почувствовал худшее, потому что знал, что она была на этом самолете. Мы говорили с ней по телефону, сначала когда она регистрировалась на рейс, а потом, уже в самолете, когда размещала свой багаж на полке над сиденьем. Пять минут спустя я получил печальное подтверждение, что это действительно был ее самолет.

Моя младшая дочь Бабс позвонила и сказала, что она получила такое же сообщение от туристического агентства. Я прыгнул в машину, чтобы забрать ее по дороге, и вместе мы поехали в аэропорт Амстердама в надежде выяснить больше информации.

Сестра Джойс Бай — Бабс. Скриншот с трансляции заседания в Окружном суде Гааги

Из аэропорта нас направили в отель неподалеку —  когда мы добрались туда, было уже за полночь, и почти все уже ушли.

Потом мы поговорили с менеджером «Малайзийских авиалиний», который сам был в шоке, потому что в катастрофе потерял коллегу с женой и детьми. Я уже готов был лететь в Украину, но менеджер объяснил мне, что это было невозможно. Единственное, что мы могли сделать — ждать.

Ожидание в неизвестности было очень болезненным. Когда начали возвращать тела самолетами, мы каждый день ездили в аэропорт Эйндховена, потому что не знали, в каком гробу может быть ее тело. Только через пять недель мы получили сообщение, что ее идентифицировали. Ее украшений не нашли. И что все части тела были на месте.

Тогда мы начали готовиться к похоронам. Моя младшая дочка —  графический дизайнер, и она сделала дизайн гроба, а я его сколотил. Очень тяжело для родителя делать гроб для своего ребенка. Но это было последнее, что я мог для нее сделать.

За день до похорон я должен был привезти гроб в морг, чтобы там положили тело. Нам настойчиво рекомендовали не смотреть на него, и мне пришлось попрощаться с ней, когда она была в мешке для трупов.

В день похорон я нес ее гроб вместе с братом и двумя племянниками.

Она жила в Амстердаме с момента поступления в университет, и мы организовали ее похороны в Амстердаме. Мы сняли театр для церемонии прощания — его под завязку заполнили друзья, семья и коллеги.

Мы были впечатлены, что столько друзей, людей пришло. К сожалению, это не может затмить наше горе, которое мы чувствуем до сих пор.

На экране телевизора Джойс Бай, погибшая во время катастрофы рейса МН17. Скриншот с трансляции заседания в Окружном суде Гааги

Каждый день я думаю о ней, и о том, какой могла быть ее жизнь, если бы ее не забрали таким жестоким способом. Больно думать о последних моментах агонии, когда она и другие пассажиры поняли, что их самолет распадается на части, и им не спастись. Больно осознавать, что почти 300 человек, находившиеся на борту авиалайнера, оставили после себя столько же людей в горе, как и моя дочь.

Мне больно, когда президент большой страны, которая поставляла оружие, ведет себя как ни в чем не бывало, словно ничего не произошло, и что это все не правда. Я думаю, как бы он чувствовал, если бы на борту была его собственная дочь.

«Малайзийские авиалинии», хотя и стали сами невинной жертвой в этой ситуации, но все же взяли ответственность за своих пассажиров.

Это, конечно, ни в коем случае не должно облегчить положение обвиняемых. Потому что я не соглашался на освобождение от ответственности тех, кто сбил МН17.

Мне тяжело понять, что из-за них такой дружеский и мирный человек, как моя дочь Джойс, которая так много значила для многих людей, теперь больше не с нами.

Я скучаю по тем вещам, что мы делали вместе: путешествовали, гуляли, веселились, ходили на концерты и слушали комедийные стенд-апы, были на фестивалях. Я скучаю по воскресным разговорам. Мы говорили как минимум по полчаса или больше: о работе, жизни и других вещах.

Не важно, жили под одной крышей или нет, был ли это отец, брат, сестра — мы все чувствуем ту же пустоту, боль и горе. И потому нас нужно воспринимать одинаково, когда мы просим суд наказать и привлечь к ответственности всех обвиняемых и других причастных. Пусть правосудие восторжествует!

Невозможно попрощаться. Три недели нидерландский суд слушал родственников погибших в крушении МН17